Вконтакте Facebook Twitter Лента RSS

Философия человека Н. Бердяева. Н. а. бердяев Нужна помощь по изучению какой-либы темы

…Проблема человека есть основная проблема философии. Еще греки поняли, что человек может начать философствовать только с познания самого себя. Разгадка бытия для человека есть совсем особая реальность, не стоящая в ряду других реальностей.

Человек не есть дробная часть мира, в нем заключена цельная загадка и разгадка мира. Тот факт, что человек, как предмет познания, есть вместе с тем и познающий, имеет не только гносеологическое, но и антропологическое значение… Человек есть существо, недовольное самим собою и способное себя перерастать. Самый факт существования человека есть разрыв в природном мире и свидетельствует о том, что природа не может быть самодостаточной и покоится на бытии сверхприродном. Как существо, принадлежащее к двум мирам и способное преодолевать себя, человек есть существо противоречивое и парадоксальное, совмещающее в себе полярные противоположности… Человек не есть только порождение природного мира и природных процессов, и вместе с тем он живет в природном мире и участвует в природных процессах. Он зависит от природной Среды, и вместе с тем он гуманизирует эту среду, вносит в нее принципиально новое начало. Творческий акт человека в природе имеет космогоническое значение и означает новую стадию жизни космической. Человек есть принципиальная новизна в природе…

Научно наиболее сильно определение человека, как создателя орудий (homo faber). Орудие, продолжающее человеческую руку, выделило человека из природы. Идеализм определяет человека как носителя разума и ценностей логических, этических и эстетических. Но в такого рода учении о человеке остается непонятным, каким же образом соединяется природный человек с разумом и идеальными ценностями. Разум и идеальные ценности оказываются в человеке началами сверхчеловеческими. Но как нисходит сверхчеловеческое в человеке? Человек тут определяется по принципу, который не есть человеческий принцип. И остается непонятным, что есть специфически человеческое. Пусть человек есть разумное животное. Но ни разум в нем, ни животное не есть специфически человеческое. Проблема человека подменяется какой-то (234) другой проблемой. Еще более настоятелен натурализм, для которого человек есть продукт эволюции животного мира. Если человек есть продукт космической эволюции, то человека, как существа отличного, ни из чего нечеловеческого не выводимого и ни на что нечеловеческое не сводимого, не существует. Человек есть преходящее явление природы, усовершенствовавшееся животное. Эволюционное учение о человеке разделяет все противоречия, все слабости и всю поверхность эволюционного учения вообще. Верным остается то, что человеческая природа совсем не есть эволюция. Этот динамизм связан со свободой, а не с необходимостью. Не более состоятельно социологическое учение о человеке, хотя человек бесспорно есть специальное животное. Социология утверждает, что человек есть животное, подвергшееся муштровке, дисциплине и выработке со стороны общества. Все ценное в человеке и не присуще ему, а получено им от общества, которое он принужден почитать, как божество. Наконец, современная психопатология выступает с новым антропологическим учением, согласно которому человек есть прежде всего больное существо, в нем ослаблены инстинкты его природы, инстинкт половой и инстинкт власти подавлены и вытеснены цивилизацией, создавшей болезненный конфликт сознания с бессознательным.

В антропологии идеализма, натуралистического эволюционизма, социологизма и психопатологии схвачены отдельные существенные черты – человек есть существо, носящее в себе разум и ценности, есть существо развивающееся, есть существо социальное и существо больное от конфликта сознания и бессознательного. Но ни одно из этих направлений не схватывает существо человеческой природы, ее целостность. Только библейско-христианская антропология есть учение о целостном человеке, о его происхождении и его назначении. Но библейская антропология сама по себе недостаточна и не полна, она ветхозаветна и строится христологии. И из нее одинаково может быть выведено и возвышение и унижение человека…

Бердяев Н. О назначении человека. – Париж, 1931. – С. 50 – 60.

Нам пришлось переучиваться. Во всем мы сделались скромнее. Мы более не выводим человека из “духа” из “божества”. Мы отодвинули его в ряды животных. Мы считаем его сильнейшим животным, потому что он хитрее всех, – следствием этого является его духовность. С другой стороны, мы устраняем от себя тщеславное чувство, которое и здесь могло бы проявиться; что человек есть великая скрытая цель развития животного мира. Он совсем не венец творения, каждое существо рядом с ним стоит на равной ступени совершенства… Утверждая это, мы утверждаем еще большее: человек, (235) взятый относительно, есть самое неудачное животное, самое болезненное, уклонившееся от своих инстинктов самым опасным для себя образом – но конечно, он всем этим и самое интереснейшее! – Что касается животных, то с достойной уважения смелостью Декарт впервые рискнул высказать мысль, что животное можно понимать как machina, – вся наша физиология старается доказать это положение. Развивая логически эту мысль, мы не исключаем и человека, как это делал еще Декарт: современные понятия о человеке развиваются именно в механическом направлении. Прежде придавали человеку качество высшего порядка – “свободную волю”, теперь мы отняли у него даже волю в том смысле, – что под волей нельзя уже более подразумевать силу. Старое слово “воля” служит только для того, чтобы обозначить некую результату, некий род индивидуальной реакции, которая необходимо следует за известным количеством частью противоречащих, частью согласующихся раздражений: воля более не “действует”, более не “двигает”… Прежде видели в сознании человека, в “духе” доказательство его высшего происхождения, его общественности; ему советовали, если он хочет быть совершенным, втянуть в себя, подобно черепахе, свои чувства, прекратить общение с земным, скинуть земную оболочку: тогда от него должно было остаться главное – “чистый дух”. На счет этого мы теперь лучше соображаем: как раз именно сознание, “дух”, мы считаем симптомом относительного несовершенства организма, как бы попыткой, прощупыванием, промахом, как бы усилием, при котором бесполезно тратится много нервной силы, мы отрицаем, чтобы что-нибудь могло быть совершенным, раз оно делается сознательно. Чистый дух есть чистая глупость: если мы сбросим со счета нервную систему и чувства, “смертную оболочку”, то мы об считаемся – вот и все.

Ницше Ф. Сочинения: в 2-х т. Т. 2. – С. 640, 641.

Если спросить образованного европейца, о чем он думает при слове “человек”, то почти всегда в его сознании начнут сталкиваться три несовместимых между собой круга идей. Во-первых, это круг представлений иудейско-христианской традиции об Адаме и Еве, о творении, рае и грехопадении. Во-вторых, это греко-античный круг представлений, в котором самопознание человека впервые в мире возвысилось до понятия о его особом положении, о чем говорит тезис, что человек является человеком благодаря тому, что у него есть разум, логос, фронесис [разумность (греч.)], mens, ratio [мышление, разум (лап.)] и т. д. (логос означает здесь и речь, и способность к постижению “чтойности” всех вещей). С этим воззрением тесно связано учение о том, что в основе всего универсума находится надчеловеческий разум, которому причастен и человек, (236) и только он один из всех существ. Третий круг представлений – это тоже давно ставший традиционным круг представлений современного естествознания и генетической психологии, согласно которому человек есть достаточно поздний итог развития Земли, существо, которое отличается от форм, предшествующих ему в животном мире, только степенью сложности соединения энергий и способностей, которые сами по себе уже встречаются в низшей по сравнению с человеческой природе. Между этими тремя кругами идей нет никакого единства. Таким образом, существуют естественнонаучная, философская и теологическая антропологии, которые не интересуются друг другом, единой же идеи человека у нас нет. Специальные науки, занимающиеся человеком и все возрастающие в своем числе, скорее скрывают сущность человека, чем раскрывают ее. И если принять во внимание, что названные три традиционных круга идей ныне повсюду подорваны, в особенности совершенно подорвано дарвинистское решение проблемы происхождения человека, то можно сказать, что еще никогда в истории человек не становился настолько проблематичным для себя, как в настоящее время.

Поэтому я взялся за то, чтобы на самой широкой основе дать новый опыт философской антропологии. Ниже излагаются лишь некоторые моменты, касающиеся сущности человека в сравнении с животным и растением и особого метафизического положения человека, и сообщается небольшая часть результатов, к которым я пришел.

Уже слово и понятие “человек” содержит коварную двусмысленность, без понимания которой даже нельзя подойти к вопросу об особом положении человека. Слово это должно, во-первых, указывать на особые морфологические признаки, которыми человек обладает как подгруппа рода позвоночных и млекопитающих. Само собой разумеется, что, как бы не выглядел результат такого образования понятия, живое существо, названное человеком не только останется подчиненным понятию животного, но и составляет сравнительную малую область животного царства. Такое положение вещей сохраняется и тогда, когда вместе с Линнеем, человека называют “вершиной ряда позвоночных и млекопитающих” – что, впрочем, весьма спорно с точки зрения реальности, и с точки зрения понятия, – ибо и эта вершина, как всякая вершина какой-то вещи, относится еще к самой вещи, вершиной которой она является. Но совершенно независимо от такого понятия, фиксирующего в качестве единства человека прямохождение, преобразование позвоночника, уравновешение черепа, мощное развитие человеческого мозга и преобразование органов как следствие прямохождения (например, кисть с противопоставленным большим пальцем, уменьшение челюсти и зубов и т. д.), то же самое слово “человек” обозначает в обыденном языке всех культурных (237) народов нечто столь совершенно иное, что едва ли найдется другое слово человеческого языка, обладающее аналогичной двусмысленностью. А именно слово “человек” должно означать совокупность вещей, предельно противоположную понятию “животного вообще”, в том числе всем млекопитающим и позвоночным, и противоположную им в том же самом смысле, что, например, и инфузории stentor, хотя едва ли можно спорить, что живое существо, называемое человеком, морфологически, физиологически и психологически несравненно больше похоже на шимпанзе, чем человек и шимпанзе похожи на инфузорию.

Ясно, что это вопрос понятия человека должно иметь совершенно иной смысл, совершенно иное происхождение, чем первое понятие, означающее лишь малую область рода позвоночных животных. Я хочу назвать это второе понятие сущностным понятием человека, в противоположность первому понятию, относящемуся к естественной систематике.

…Возникает вопрос, имеющий решающее значение для всей нашей проблемы: если животному присущ интеллект, то отличается ли вообще человек от животного более, чем только по степени? Есть ли еще тогда сущностное различие? Или же помимо до сих пор рассматривавшихся сущностных степеней в человеке есть еще что-то совершенно иное, специфически ему присущее, что вообще не затрагивается и не исчерпывается выбором и интеллектом?

Я утверждаю: сущность человека и то, что можно назвать его особым положением, возвышается над тем, что называют интеллектом и способностью к выбору, и не может быть достигнуто, даже если предположить, что интеллект и избирательная способность произвольно возросли до бесконечности. Но неправильно было бы и мыслить себе то новое, что делает человека человеком, только как новую сущностную ступень психических функций и способностей, добавляющуюся к прежним психическим ступеням, – чувственному порыву, инстинкту, ассоциативной памяти, интеллекту и выбору, так что познание этих психических функций и способностей, принадлежащих к витальной сфере, находилось бы еще в компетенции психологии. Новый принцип, делающий человека человеком, лежит вне всего того, что в самом широком смысле, с внутренне-психической или внешне-витальной стороны мы можем назвать жизнью. То, что делает человека человеком, есть принцип, противоположный всей жизни вообще, он, как таковой, вообще несводим к “естественной эволюции жизни”, и если его к чему-то и можно возвести, то только к высшей основе самих вещей – к той основе, частной манифестацией которой является и “жизнь”. Уже греки отстаивали такой принцип и называли его “разумом”. Мы хотели бы употребить для обозначения этого X более широкое по смыслу слово, слово, которое заключает в себе и понятие разума, но наряду с мышлением в идеях охватывает и определенный род (238) созерцания, созерцание первофеноменов или сущностных содержаний, далее определенный класс эмоциональных и волевых актов, которые еще предстоит охарактеризовать, например, доброту, любовь, раскаяние, почитание и т. д. – слово дух. Деятельный же центр, в котором дух является внутри конечных сфер бытия, мы будем называть личностью в отличие от всех функциональных “жизненных” центров, которые при рассмотрении их с внутренней стороны, называются также “душевными” центрами.

Но что же также этот “дух”, этот новый и столь решающий принцип? Редко с каким словом обходились так безобразно, и лишь немногие понимают под этим словом что-то определенное. Если главным в понятии духа сделать особую познавательную функцию, род знания, которое может дать только он, то тогда основным определением “духовного” существа станет его – или его бытийственного центра – экзистенциальная независимость от органи ческого, свобода, отрешенность от принуждения и давления, от “жизни” и всего, что относится к “жизни”, то есть в том числе его собственного, связанного с влечениями интеллекта. Такое “духовное” существо больше не привязано к влечениям и окружающему миру, но “свободно от окружающего мира” и, как мы это будем называть, “открыто миру”. У такого существа есть “мир”. Изначально данные и ему центры “сопротивления” и реакции окружающего мира, в котором экстатически растворяется животное, оно способно возвысить до “предметов”, способно в принципе постигать само так-бытие этих “предметов”, без тех ограничений, которые испытывает этот предметный мир или его данность из-за витальной системы влечений и ее чувственных функций и органов чувств.

Поэтому дух есть предметность, определимость так-бытием самих вещей. И носителем духа является такое существо, у которого принципиальное обращение с действительностью вне него прямо-таки перевернуто по сравнению с животным.

…У животного, в отличие от растения, имеется, пожалуй, сознание, но у него, как заметил уже Лейбниц, нет самосознания. Оно не владеет собой, а потому и не сознает себя. Сосредоточение, самосознание и способность и возможность опредмечивания изначального сопротивления влечению образуют, таким образом, одну- единственную неразрывную структуру, которая как таковая, свойственна лишь человеку. Вместе с этим самосознанием, этим новым отклонением и центрированием человеческого существования, возможными благодаря духу, дан тот час же и второй сущностный признак человека: человек способен не только распространить окружающий мир в измерение “мирового” бытия и сделать сопротивления предметными, но также, и это самое примечательное, вновь опредметить собственное физиологическое и психическое состояние и даже каждое отдельное психическое переживание. Лишь поэтому он может также свободно отвергнуть жизнь. (239)

Животное и слышит и видит – не зная, что оно слышит и видит, чтобы отчасти погрузиться в нормальное состояние животного, надо вспомнить о весьма редких экстатических состояниях человека – мы встречаемся с ними при спадающем гипнозе, при приеме определенных наркотиков, далее при наличии известной техники активизации духа, например, во всякого рода оргиастических культах. Импульсы своих влечений животное переживает не как свои влечения, но как динамическую тягу и отталкивание, исходящие от самих вещей окружающего мира. Даже примитивный человек, который в ряде черт еще близок животному, не говорит: “я” испытываю отвращение к этой вещи, – но говорит: эта вещь – “табу”. У животного нет воли, которая существовала бы независимо от импульсов меняющихся влечений, сохраняя непрерывность при изменении психофизических состояний. Животное, так сказать, всегда попадает в какое-то другое место, чем оно первоначально “хотело”. Глубоко и правильно говорит Ницше: “Человек – это животное, способное обещать”…

Только человек, поскольку он личность – может возвыситься над собой как живым существом и, исходя из одного центра как бы по ту сторону пространственно-временного мира, сделать предметом своего познания все, в том числе и себя самого.

Но этот центр человеческих актов опредмечивания мира, своего стала и своей Psyche [душа, жизнь (греч.)] не может быть сам “частью” именно этого мира, то есть не может иметь никакого определенного “где” или “когда”, – он может находиться только в высшем основании самого бытия. Таким образом, человек – это су щество, превосходящее само себя и мир. В качестве такового оно способно на иронию и юмор, которые всегда включают в себя возвышение над собственным существованием. Уже И. Кант в существенных чертах прояснил в своем глубоком учении о трансцендентальной апперцепции это новое единство cogitare [мышления (лат…)] – “условие всего возможного опыта и потому также всех предметов опыта” – не только внешнего, но и того внутреннего опыта, благодаря которому нам становится доступна наша собственная внутренняя жизнь…

…Способность к разделению существования и сущности сопоставляет, основной признак человеческого духа, который только и фундирует все остальные признаки. Для человека существенно не то, что он обладает знанием, как говорил уже Лейбниц, но то, что он обладает сущностью apriori или способен овладеть ею. При этом не существует “постоянной” организации разума, как ее предполагал Кант; напротив она принципиально подвержена историческому изменению. Постоянен только сам разум как способность образовывать и формировать – посредством функционализации таких сущностных усмотрений – все новые формы мышления и созерцания, любви и оценки. (240)

Если мы захотим глубже проникнуть отсюда в сущность человека, то нужно представить себе строение актов, ведущих к акту идеализации. Сознательно и бессознательно человек пользуется техникой, которую можно назвать пробным устранением характера действительности. Животное целиком живет в конкретном и в действительности. Со всякой действительностью каждый раз связано место в пространстве и положение во времени, “теперь” и “здесь”, а во-вторых, случайное так-быть (So-sein), даваемое в каком-нибудь аспекте чувственным восприятием. Быть человеком значит бросить мощное “нет” этому виду действительности. Это знал Будда, говоря: прекрасно созерцать всякую вещь, но страшно быть ею. Это знал Платон, связывающий познание идей с “феноменологической редукцией”, т. е. “зачеркиванием” или “заключением в скобки” (случайного) коэффициента существования вещей в мире, чтобы достигнуть их “essentia”. Правда, в частностях я не могу согласиться с теорией этой редукции у Гуссерля, но должен признать, что в ней имеется в виду тот самый акт, который, собственно, и определяет человеческий дух…

Таким образом, человек есть то живое существо, которое может (подавляя и вытесняя импульсы собственных влечений, отказывая им в питании образами восприятия и представлениями) относиться принципиально аскетически к своей жизни, вселяющей в него ужас. По сравнению с животным, которое всегда говорит “да” действительному бытию, даже если пугается и бежит, человек – это “тот, кто может сказать нет”, “аскет жизни”, вечный протестант против всякой только действительности. Одновременно, по сравнению с животным, существование которого есть воплощенное филистерство, человек – это вечный “Фауст”, bestia cupidissima rerum novarum [зверь, алчущий нового (лат.)], никогда не успокаивающийся на окружающей действительности, всегда стремящийся прорвать пределы своего здесь-и-теперь-так-бытия и “окружающего мира, в том числе и наличную действительность собственного Я. В этом смысле и 3. Фрейд в книге “По ту сторону принципа удовольствия” усматривает в человеке “вытеснителя влечений”. И лишь потому, что он таков, человек может надстроить над миром своего восприятия идеальное царство мыслей, а с другой стороны, именно благодаря этому во все большей мере доставлять живущему в нем духу дремлющую в вытесненных влечениях энергию, т. е. может сублимировать энергию своих влечений в духовную деятельность.

  • Дмитриева Н. К., Моисеева А. П.. Философ свободного духа (Николай Бердяев: жизнь и творчество).-М.: Высш. шк. -271 с. -(Философские портреты)., 1993

    • 1.«Обрести подлинную свободу – значит войти в духовный мир. Свобода есть свобода духа… Чтобы войти в духовный мир, человек должен совершить подвиг свободы».

    В чем суть этого подвига свободы?

    2.Что заложено в основу мира согласно взглядам Бердяева: а) Бог; б) стремление к свободе;

    в) иррациональное начало, существовавшее раньше Бога; г) София.

    Аргументируйте свой ответ.

    3.«Человек – точка пересечения двух миров. Об этом свидетельствует двойственность человеческого самосознания, проходящая через всю его историю. Человек сознает себя принадлежащим к двум мирам, природа его двоится,

    ив сознании его побеждает то одна природа, то другая. И человек с равной силой обосновывает противоположные самосознания, одинаково оправдывает их фактами своей природы. Человек сознает свое величие и мощь, и свое ничтожество и слабость, свою царственную свободу и свою рабскую зависимость, сознает себя образом и подобием Божьим и каплей в море природной необходимости. Почти с равным правом можно говорить о божественном происхождении человека и его происхождении от низших форм органической жизни природы. Почти с равной силой аргументации защищают философы первородную свободу человека и совершенный детерминизм, вводящий в роковую цепь природной необходимости».

    Углубляют ли Ваши представления о человеке размышления Бердяева? Как Вы оцениваете его позицию?

    Тема 11

    1. Ответьте на следующие вопросы:

    а) в чем состоят принципиальные отличия экзистенциализма от предшествующей ему рационалистической философии?

    б) что по, Хайдеггеру, представляет собой «неподлинное существование» человека и как перейти от него к существованию подлинному?

    2. Внимательно прочитайте приведенный ниже фрагмент произведения.Ж-П.Сартра«Экзистенциализм – это гуманизм»:

    «Но когда мы говорим, что человек ответствен, то это не означает, что он ответствен только за свою индивидуальность. Он отвечает за всех людей. Слово «субъективизм» имеет два смысла, и наши оппоненты пользуются этой двусмысленностью. Субъективизм означает, с одной стороны, что индивидуальный субъект сам себя выбирает, а с другой стороны– что человек не может выйти за пределы человеческой субъективности. Именно второй смысл и есть глубокий смысл экзистенциализма. Когда мы говорим, что человек сам себя выбирает, мы имеем в виду, что каждый из нас выбирает себя, но тем самым мы также хотим сказать, что, выбирая себя, мы выбираем всех людей. Действительно, нет ни одного нашего действия, которое, создавая из нас человека, каким мы хотели бы быть, не создавало бы в то же время образ человека, каким он, по нашим представлениям, должен быть. Выбрать себя так или иначе означает одновременно утверждать ценность того, что мы выбираем, так как мы ни в коем случае не можем выбирать зло. То, что мы выбираем, - всегда благо. Но ничто не может быть благом для нас, не являясь благом для всех. Если, с другой стороны, существование предшествует сущности и если мы хотим существовать, творя одновременно наш образ, то этот образ значим для всей нашей эпохи в целом. Таким образом, наша ответственность гораздо больше, чем мы могли бы предполагать, так как распространяется на все человечество. Если я, например, рабочий и решаю вступить в христианский профсоюз, а не в коммунистическую партию, если я этим вступлением хочу сказать, что покорность судьбе - наиболее подходящее для человека решение, что царство человека не на земле, - то это не только мое личное дело: я хочу быть покорным ради всех и, следовательно, мой поступок затрагивает все человечество. Возьмем более индивидуальный случай. Я хочу, например, жениться и иметь детей. Даже если эта женитьба зависит единственно от моего положения, или моей страсти, или моего желания, то тем самым я вовлекаю на путь моногамии не только себя самого, но и все человечество. Я ответствен, таким образом, за себя самого и за всех и создаю определенный образ человека, который выбираю; выбирая себя, я выбираю человека вообще <…>.


    Действительно, если существование предшествует сущности, то ссылкой на раз навсегда данную человеческую природу ничего нельзя объяснить. Иначе говоря, нет детерминизма, человек свободен, человек – это свобода.

    <…> человек осужден быть свободным. Осужден, потому что не сам себя создал; и все-такисвободен, потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает».

    В чем? по вашему мнению, состоит специфика понимания Сартром соотношения свободы и ответственности личности?

    Николай Александрович Бердяев родился в Киевской губернии. Учился на юридическом факультете Киевского университета. В 1898 был арестован как участник социалистического движения. В молодости - марксист, но вскоре разочаровался в учении Маркса и заинтересовался философией Владимира Соловьева. В 1922 году был выслан из Советской России вместе с другими представителями русской интеллигенции за границу . Жил в Берлине, Париже. В 1926 основал журнал "Путь" и д о 1939 года был его главным редактором.

    Наиболее значительные философские произведения Бердяева: "Субъективизм и идеализм в общественной философии. Критический этюд о Н. К. Михайловском" (1900), "С точки зрения вечности" (1907), "Философия свободы" (1911), "Смысл творчества. Опыт оправдания человека" (1916), "Философия неравенства" (1923), "Смысл истории" (1923), "Философия свободного духа, христианская проблематика и апологетика" (1929), "Судьба человека (опыт парадоксальной этики)" (1931), "Русская мысль: главные проблемы русской мысли в 19 и первой половины 20 столетия" (1946), "Опыт эсхатологической метафизики" (1947). Его произведения переведены на многие языки мира.

    Основная тема трудов Бердяева - духовное бытие человека. По его мнению, духовность человека тесно связана с божественной духовностью. Его учению противоположны концепции теизма и пантеизма, являющиеся выражением натуралистической религиозной философии.



    В основе определенного мировоззрения, по мысли Бердяева, лежит соотношение духа и природы. Дух - это название для таких понятий, как жизнь, свобода, творческая деятельность, природа - это вещь, определенность, пассивная деятельность, неподвижность. Дух не представляет собой ни объективную, ни субъективную реальность, его познание осуществляется с помощью опыта. Природа же - нечто объективное, множественное и делимое в пространстве. Поэтому к природе относится не только материя, но и психика.

    Бог выступает как духовное начало. Божественное иррационально и сверх рационально, оно не нуждается в рациональном доказательстве своего существования. Бог находится за пределами естественного мира и выражается символически. Бог сотворил мир из ничто. Ничто - это не пустота, а некий первичный принцип, который предшествует Богу и миру и не содержит никакой дифференциации, первичный хаос (Ungrund). Это понятие Бердяев заимствовал у Якоба Беме, отождествляя его с божественным ничто. Порождение мира у Бердяева тесно связано с его решением проблемы свободы.



    АФОРИЗМЫ И ВЫСКАЗЫВАНИЯ НИКОЛАЯ БЕРДЯЕВА

    Творчество - переход небытия в бытие через акт свободы. **

    Человек - раб потому, что свобода трудна, рабство же легко.

    Утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит другой мучительный вопрос: как избежать окончательного их осуществления.

    Чудо должно быть от веры, а не вера от чуда.

    Античная трагедия есть трагедия рока, христианская трагедия есть трагедия свободы.

    Культура родилась из культа.

    Истинный консерватизм есть борьба вечности с временем, сопротивление нетленности гниению.

    Самые самолюбивые люди - это люди, не любящие себя.

    Революция есть догнивание старого режима. И нет спасения ни в том, что начало гнить, ни в том, что довершило гниение.

    Революционеры поклоняются будущему, но живут прошлым.

    Науки нет, есть только науки.

    Почитание святых заслонило богообщение. Святой - больше, чем человек, поклоняющийся же святому - меньше, чем человек. Где же человек?

    Свобода есть право на неравенство.

    Психоанализ есть психология без души.

    Не может быть классовой истины, но может быть классовая ложь.

    Бога отрицают или потому, что мир так плох, или потому, что мир так хорош.

    Основная мысль человека есть мысль о Боге, основная мысль Бога есть мысль о человеке.

    Отрицание России во имя человечества есть ограбление человечества.

    Христос был не основателем религии, а религией.

    Евангелие есть учение о Христе, а не учение Христа.

    Догматизм есть цельность духа; творящий - всегда догматичен, всегда дерзновенно избирающий и творящий избранное.

    Новый Завет не отменяет Ветхого Завета для ветхого еще человечества.

    Социализм есть знак того, что христианство не осуществило своей задачи в мире.

    Воинствующее безбожие есть расплата за рабьи идеи о Боге.

    Вежливость есть символически условное выражение уважения ко всякому человеку



    Для Бердяева существует три вида свободы: первичная иррациональная свобода (произвольность), рациональная свобода (исполнение морального долга), свобода, пронизанная любовью к Богу. Иррациональная свобода содержится в "ничто", из которого Бог создал мир. Бог-творец возникает из божественного ничто, а уже потом Бог-творец создает мир. Поэтому свобода не создается Богом, так как она коренится уже в божественном ничто. Бог-творец не ответственен за ту свободу, которая порождает зло. "Бог-создатель, - пишет Бердяев, - является всемогущим над бытием, над сотворенным миром, но у него нет власти над небытием, над несотворенной свободой". Во власти свободы создавать и добро и зло. Поэтому, по мнению Бердяева, действия человека абсолютно свободны, так как неподвластны Богу, который не может даже их предвидеть. Бог не оказывает никакого влияния на волю человеческих существ, поэтому не обладает всемогуществом и всеведением, а лишь помогает человеку в том, чтобы его воля становилась добром. Если бы дело обстояло не таким образом, то Бог был бы ответственным за зло, совершаемое на земле и тогда бы теодицея не была бы возможна.

    Религиозная философия Бердяева тесно связана с его социальными концепциями, а связующим звеном выступает личность и ее проблемы. Поэтому в своих произведениях Бердяев много внимания уделяет рассмотрению места личности в обществе и теоретическому анализу всего того, что связано с личностью. Для Бердяева личность не является частью общества, наоборот, общество - часть личности. Личность - это такой творческий акт, в котором целое предшествует частям. Основа человеческой личности - бессознательное, восходящее через сознательное к сверхсознательному.

    В человеке постоянно существует божеское, а в Божестве - человеческое. Творческая деятельность человека - это дополнение к божественной жизни. Человек представляет собой "двойственное существо, живущее как в мире феноменов, так и в мире ноуменов" [Опыт эсхатологической метафизики. С. 79]. Поэтому и возможно проникновение ноуменов в феномены, "мира невидимого - в мир видимый, мир свободы - в мир необходимости" [С. 67]. Это означает победу духа над природой; освобождение человека от природы - это победа его над рабством и смертью. Человек - прежде всего духовная субстанция, которая не является объектом. Человек имеет большую ценность, чем общество, государство, нация. И если общество и государство ущемляют свободу личности, то его право оградить свою свободу от этих посягательств.

    Бердяев рассматривает существующую в обществе этику как узаконенные нравственные правила, которым подчиняется повседневная жизнь человека. Но эта узаконенная этика, "этика закона", этика узаконенного христианства наполнена условностями и лицемерием. В этике он видит садистские наклонности и нечистые подсознательные мотивы своих требований. Поэтому не отменяя и не отбрасывая эту повседневную этику, Бердяев предлагает более высокую стадию нравственной жизни, которая основывается на искуплении и любви к Богу. Эта этика связана с появлением Богочеловека в мире и проявлением любви к грешникам. В мире существует иррациональная свобода, которая коренится в Ungrund, а не в Боге. Бог вступает в мир, в его трагедию и хочет помочь людям своей любовью, стремится добиться единства любви и свободы, что должно преобразовать и обожествить мир. "Бог сам стремится к тому, чтобы страдать с миром".

    По Бердяеву, исторический процесс развития общества - это борьба добра и иррациональной свободы, это - "драма любви и свободы, развертывающаяся между Богом и Его другим Я, которое он любит и для которого Он жаждет взаимной любви" [Смысл истории. С. 52]. "Три силы действуют во всемирной истории: Бог, судьба и человеческая свобода. Вот почему история является столь сложной. Судьба превращает человеческую личность в арену иррациональных сил истории... Христианство признает, что судьба может быть преодолена только через Христа" [Опыт эсхатологической метафизики]. Победа иррациональной свободы приводит к распаду действительности и возвращению к первоначальному хаосу.

    Выражение победы иррациональной свободы - революции, которые представляют собой крайнюю степень проявления хаоса. Революции не создают ничего нового, они лишь разрушают уже созданное. Только после совершения революции, в период реакции происходит процесс творческого преобразования жизни, но любые проекты, основанные на принуждении, терпят провал. В современную эпоху, стремящуюся к освобождению творческих сил человека, природа рассматривается как мертвый механизм, который следует подчинить себе. Для этого используются все достижения науки и техники.

    Машинное производство поставлено на службу человеку с целью борьбы с природой, но эта машинная техника разрушает также и самого человека, потому что он утрачивает свой индивидуальный образ. Человек, руководствуясь нерелигиозным гуманизмом, начинает терять свою человечность. Если человек отвергает более высокий нравственный идеал и не стремится к осуществлению в себе образа Бога, то становится рабом всего низменного, превращается в раба новых форм жизни, основанных на принудительном служении личности обществу для удовлетворения своих материальных нужд, что достигается при социализме.

    В принципе Бердяев не против социализма, но он за такой социализм, при котором "будут признаны высшие ценности человеческой личности и ее право на достижение полноты жизни". Но это всего лишь социалистический идеал, отличающийся от реальных проектов построения социализма, которые при их осуществлении порождают новые противоречия в общественной жизни. Тот реальный социализм, который стремятся претворить в жизнь, по мнению Бердяева, никогда не приведет к установлению прокламируемого им равенства, наоборот, породит новую вражду между людьми и новые формы угнетения. При социализме, даже если он устранит голод и нищету, никогда не будет решена духовная проблема. Человек все равно будет "лицом к лицу, как и раньше, с тайной смерти, вечности, любви, познания и творчества. Действительно, можно сказать, что более рационально устроенная общественная жизнь, трагический элемент жизни - трагический конфликт между личностью и смертью, временем и вечностью - будет возрастать по своей напряженности".

    Много внимания в своих произведениях Бердяев уделял России. Он писал что "самим Богом предназначено, чтобы Россия стала великим целостным единством Востока и Запада, но по своему действительному эмпирическому положению она представляет собой неудачную смесь Востока и Запада". Для Бердяева беды России коренятся в неправильном соотношении в ней мужского и женского начал. Если у западных народов мужское начало возобладало в основных силах народа, чему способствовал католицизм, который воспитал дисциплину духа, то "русская душа оставалась неосвобожденной, она не осознавала каких-либо пределов и простиралась беспредельно. Она требует всего или ничего, ее настроение бывает либо апокалипсическим, либо нигилистическим, и она поэтому неспособна воздвигать половинчатое "царство культуры". В книге "Русская мысль" Бердяев описывает эти черты национальной русской мысли, которые направлены на "эсхатологическую проблему конца", на апокалипсическое чувство надвигающейся катастрофы.

    Философия Бердяева представляет собой наиболее яркое выражение русской философии, в которой сделана очередная попытка выразить христианское мировоззрение в своей оригинальной форме.

    Киевский национальный университет имени Т.Г. Шевченко

    Институт филологии

    Сообщение на тему:

    Николай Бердяев «О назначении человека»

    Выполнила:

    студентка 2-го курса,

    Тараненко София

    Киев 2012

    Призвание каждого человека в духовной деятельности - в постоянном искании правды и смысла жизни. Антон Павлович Чехов

    Свое небольшое сообщение я не зря начинаю со слов великого русского писателя, человека доброй души, который еще при жизни прослыл гуманистом и жизнелюбом. Мне кажется, что идеи не менее интересной фигуры конца 19 - начала 20-го века Николая Александровича Бердяева - известного религиозного и политического философа в какой-то степени сбегаются с мнением русского гения Чехова.

    При первом ознакомлении с работами Н. Бердяева у меня возникло ощущение, что в его изречениях много противоречий, и не объясненных, ничем не обоснованных мыслей, однако, с более подробным изучением его философских трактатов, понимаешь, что это не так.

    1)О смерти и бессмертии

    В своей работе «О назначении человека» автор рассуждает о «вечных» вопросах, будоражащих ум не одного поколения. С первых строк замечаешь, что в центре мировоззрения Бердяева стоит человек, его сущность, мысли и проблемы, от которых он избавиться не может и не должен. Говоря о смерти, автор подчеркивает неоднозначность мнения великих людей по поводу «той, что с косой ходит» начиная древнегреческими философами и заканчивая русскими классиками. Так же прослеживается постоянная параллель с христианской точкой зрения на ту или иную высказанную мысль, так Бердяев утверждает, что христиане двойственно воспринимаю смерть, парадоксальность ее заключается в том, что смерть воспринимается как нечто страшное и плохое, хотя Христос, дабы достигнуть «новой» жизни, должен был умереть. Автор так же подает интересную, на мой взгляд, версию двух типов религий, вспоминаемых В. Розановым и Н. Федоровым. Эта теория делит религии на те, что ставят за идеал рождение, а другие - воскрешение. К первым относятся иудаизм и язычество, которые восславляют рождение и даже смерть для них является переходным этапом к новой жизни. Ко вторым же можно отнести христианство, которое стремиться к воскрешению. Николай Александрович не стоит на стороне ни одного из них. Он подчеркивает, что оба они стремились победить смерть благодаря своим утопическим идеям, но так и не смогли этого сделать.

    Значительная часть размышлений автора посвящена теме «бессмертия». Философ считает, что тот человек, который отрицает бессмертие (то есть неверующий), намного счастливее, чем тот, что принимает и верит в вечную жизнь. Все из-за того, что на «верующего» положена большая ответственность, груз, который он должен нести всю свою жизнь, зная все беды и несчастья. От самого осознания такого камня за спиной, становится тяжело: «Вечность же во времени не только притягивает, но и вызывает ужас и тоску. Тоска и ужас вызываются не только тем, что кончается и умирает дорогое нам, к чему мы привязаны, но в большей степени и еще глубже тем, что разверзается бездна между временем и вечностью».

    Одно из центральных мест в познании человека Бердяев отводит этике. Он говорит о том, что принцип этики мог бы быть сформулирован очень просто, нужно поступать так, чтобы повсюду, во всем, и в отношении ко всему утверждать вечную не жизнь, а любовь, которая побеждает смерть. Автор говорит нам, что этика должна носить скорее характер эсхатологический, а это значит, что нам встречается еще один парадокс - выходит, что этика изначально должна ставить вопрос о смерти и бессмертии, как основной, ибо «подобный акт присущ каждому явлению жизни». Этика, которая нечувствительна к смерти, не имеет никакой цены, потому что ставит во главу переходящие, тленные блага и ценности. Правильная же этика должна строиться учитывая неизбежную смерть и победу над нею, перспективу воскресения и вечной жизни. Таким образом, этика формирует вечные, непреходящие, бессмертные блага и ценности, которые и способствуют этой победе.

    2)О самоубийстве

    Другая часть работы Бердяева касается проблемы самоубийства в русском обществе. Автор рассматривает эту проблему широко, акцентируя свое внимание на русских эмигрантах, оказавшихся в тяжелом положении, и не найдя из него выход, решившим пойти на отчаянный поступок- самоубийство.человек этика познание бытие

    Николай Александрович в большей степени говорит о самоубийстве, как о социальном явлении, нежели личностном. Он объясняет это формулой эгоцентризма человека, который собирается совершить самоубийство. Человек, одержимый такой идеей, самовлюблен, однако в этой самовлюбленности вовсе не выражается то положительное качество, о котором мы можем говорить, употребляя термин эгоизм, потому что в таком случае эта любовь обращена и к другим. В ином случае речь идет о слабости и малодушии человека. Он сконцентрирован только на своем собственном «я», своих проблемах, неудачах, не думая о других, такой индивид не заботится о том, что жизнь его принадлежит только ему самому, и он вправе делать с ней все, что хочет:

    «Самоубийца есть человек, потерявший веру. Бог перестал для него быть реальной, благой силой, управляющей жизнью. Он есть также человек, потерявший надежду, впавший в грех уныния и отчаяния и это более всего. Наконец, он есть также человек, не имеющий любви, он думает о себе и не думает о других, о ближних».

    Постепенно автор начинает обращаться к христианской догматике. Нашему представлению открыта совсем новая картина. Получается, что человек, собирающийся совершить самоубийство, примеряет на себя маску Бога, то есть Творца, однако Творца с негативной коннотацией. Если же индивид уверен, что его жизнь принадлежит только ему одному, автоматически Бог перестает существовать для него, а значит, он идет на двойной грех.

    Философ Бердяев представляет своим читателям совершенно новую концепцию самоубийства. Заключается она в том, что самоубийство, иными словами - лишение себя жизни, унизительно как по отношению к жизни, так и смерти. Вспоминая вышеуказанную точку зрения относительно смерти, как неотъемлемого компонента жизни, не сложно догадаться, почему и самоубийство это своеобразное пренебрежение смертью.

    Выводы

    Подводя итоги, считаю важным сказать, что идеи автора невозможно воспринимать отдельно, не учитывая ситуацию в стране, особенно в такой горячей точке, как Россия. Порой эти идеи могут показаться нам утопическими или даже романтичными, однако мне показалось, что за всем этим кроется добросовестное желание помочь людям и избавить их от страдания. Конечно, Н. Бердяев не признавал теорию Н. Федорова, который явно недооценивал силы зла и до конца верил, что человечество может объединиться для совместной борьбы со злом и адом, однако среди его тяжелых и порой совсем неоптимистичных речей проскальзывает лучик надежды, на добро и свет. Автор делится с нами одним из главных и действенных методов по борьбе со смертью и злом. Заключается он в творчестве и постоянно активности, от жизни не стоит убегать, избегать проблем и зла тоже не стоит. Бердяев призывает постоянно держать человеческую активность и творчество в напряжении. Нужно активно бороться со смертоносными силами зла и творчески подготавливать себя к концу, а пассивное ожидание конца и смерти человеческой личности и мира, в тоске, ужасе и страхе не приведет к желаемому результату.

    Что касается самоубийства, Н. Бердяев не осмеливается судить человека, который вступил на путь неверный, однако он активно пропагандирует свой протест против «моды» на самоубийства (после шумных смертей Блока и Есенина). Автор считает, что таким образом человек не лишает себя проблем, наоборот же, он показывает себя в худшем свете, как человек малодушный, слабый и духовно падший, человек, который забыл про крест, про Бога и про окружающих вокруг него. Такой индивид, избавляясь от собственной жизни, ликует, что победил вечность, однако это лишь мнимая победа, которая длиться мгновенье.

    «Только память о Боге как о величайшей реальности, от которой некуда уйти, как об источнике жизни и источнике смысла, может остановить от самоубийства». Таким образом, Николай Александрович еще раз напоминает нам, что Бога и Божьего суда никак не избежать, никуда нельзя уйти, не прикрыться даже смертью, ведь только Бог дает смысл жизни.

    Кафедра „Философии


    Реферат варианта

    на тему: „Философия человека Н. Бердяева

    По дисциплине: Философия



    Введение

    Духовная эволюция Н.А. Бердяева.

    1.1 Бердяевский антирационализм.

    Несоизмеримость противоречивой и иррациональной человеческой природы с рационалистическим гуманизмом.

    3. Проблемы свободы человеческой личности.

    3.1 Концепция личности человечека.

    4. Целостный человек - богочеловек в концепции свободы личности.

    Истолкование природы творческого акта.

    5.1 O творческом назначении человека.

    5.2 Творчество как реализация свободы, путь к гармонизации бытия.

    Этика Человека. Этический дуализм.

    Заключение

    Список литературы


    Введение


    В 1960 году советские читатели смогли получить о Николае Александровиче Бердяеве краткие и сравнительно объективные сведения из „философской энциклопедии. Два года спустя, в изданной в СССР серии очерков Артура Хюбшера „Мыслители нашего времени из русских включен только Бердяев. Но тогда читатели не знали что книги философа переведены на многие языки, что на Западе существует о нем обширная литература, что для изучения его творчества собираются симпозиумы и конгрессы. В советской России с 1922 года, когда Н. А. Бердяев вынужден был вопреки своему желанию покинуть Родину, он надолго превратился в „забытое имя.

    Но…, заговор молчания наконец закончился, пришла перестройка и новые публикации о Николае Александровиче Бердяеве в России появились в „Книжном обозрении, 1988, номер 52 и др.. Год спустя, под эгидой добровольного общества „Культурное возрождение в Москве прошел первый вечер памяти Николая Александровича Бердяева (1874-1948), выдающегося русского мыслителя, критика и публициста.

    На сегодняшний день о фигуре Н.А. Бердяева сказано и написано уже достаточно много. В его творчестве отражены и глубоко проработаны традиции как отечественных, так и зарубежных мыслителей и философов. О себе Николай Александрович писал так: „ Я наследую традицию славянофилов и западников, Чаадаева и Хомякова, Герцена и Белинского, даже Бакунина и Чернышевского, несмотря на различие миросозерцаний, и более всего Достоевского и Л. Толстого, Вл. Соловьева и Н. Федорова. Я русский мыслитель и писатель.

    Как автор множества книг, руководитель московской „Вольной академии духовной культуры и редактор уникального журнала русской религиозной мысли „Путь (Париж, 1925-1940), Н.А. Бердяев в отечественной философии занимает место, соответствующее месту Ф. М. Достоевского в литературе. Николая Александровича всегда волновали трагичность человеческой жизни, роковые вопросы бытия, проблемы страдания и духовных судеб мира. Так же как и Фёдор Михайлович Достоевский, он был писателем страстным, полемичным, огненным, и оба они оказали немалое влияние на мировую мысль.

    Н.А. Бердяев защищал достоинство человека, ценность личности и ее свободу. Признавая оправданность поисков лучшего социального порядка, он утверждал, что одно это никогда не решит главной проблемы человеческой духовности. Бердяев рассматривал историю как борьбу духа против мертвящих его сил - социальных и идеологических. Он был врагом всякого порабощения и унижения человека. Будучи убежденным христианином, Николай Александрович Бердяев был чужд ложной апологетики, он смело говорил о „достоинстве христианства и недостоинстве христиан, об изъянах в церковном мышлении и практике. Н.А. Бердяев был неспособен на компромисс - ни с „правыми, ни с „левыми. Он питал неприязнь к любой форме стадного сознания. Тема личности, ее исторической судьбы, проблема отношения творчества (культуры) к жизни (бытию) человека имела основополагающее значение для Н.А. Бердяева. Свобода и творчество (в самом широком смысле слова) были для него непременным условием развития личности - этой фундаментальной единицы общества. Преображение личности, жизни, мироздания является, согласно его учению, основной целью истории. Она, по его словам, „есть ответ человека на Божий призыв. Н.А Бердяев не принимал бескрылого обыденного сознания, не мирился с „духовной буржуазностью, как бы она ни проявлялась. То, что было им написано о „рабстве и свободе человека в условиях современной цивилизации, и в настоящее время представляет не только историко-философский интерес. Не вызывает сомнений интеллектуальная и, в существенной мере, прогностическая ценность бердяевской апологии экзистенциального опыта личности, творчески противостоящей все новым и новым формам „объективации, угрожающей самим основам человеческой идентичности как разумного и свободного существа. Разумеется, у Бердяева можно найти много эпатирующего и спорного, но, возвращая его сегодня в сокровищницу русской культуры, следует помнить, что это не „вчерашний день, не „археология культуры, а неотъемлемая и актуальная часть ее целостного организма. Когда из него выпадают те или иные элементы, культура несет чувствительные потери. И дальнейшее духовное развитие, которое так необходимо нашему обществу, невозможно без возмещения этих потерь.

    Наше собственное философское постижение мира не может происходить иначе, чем через творческое соприкосновение индивидуальностей, пересечение уникальных толкований важнейших философских проблем. Только в диалоге с философской и культурной традицией наше сознание и самосознание становится более адекватным, способ мышления - более гибким, более диалектическим и универсальным, а наши многочисленные предрассудки, если и не преодолеваются, то, по крайней мере, переводятся в вопросы: мы ставим наши собственные предрассудки и предрассудки других под вопрос. В этом смысле восхождение к философской традиции означает движение вперед, а не назад. Возможно именно поэтому, относимый в исторической хронологии к первой половине XX века, Н.А. Бердяев остается во многом нашим современником, призывающим при решении всех философских проблем ставить в центр человека и его творчество, именно поэтому эта тема и ее философское значение никогда не утратит свою актуальность.

    „Основной, изначальной проблемой, - пишет Н.А. Бердяев, - является проблема человека, проблема человеческого познания, человеческой свободы, человеческого творчества. В человеке скрыта загадка познания и загадка бытия. Именно человек есть то загадочное в мире существо, из мира необъяснимое, через которое только и возможен прорыв к самому бытию.

    Целью работы является рассмотреть философию человека в творчестве Н. А. Бердяева. Реферат состоит из введения, 6 глав и парафрафов, заключения и списка использованных источников. При написании работы были использованы труды зарубежных и отечественных авторов, периодические издания.

    1. Духовная эволюция Н.А. Бердяева


    В Киеве в 1874 году в дворянской русской семье родился Николай Александрович Бердяев. Прежде чем в 1894 году он поступил на естественный факультет Киевского университета, а затем перешел на юридический, Н.А. Бердяев воспитывался в Киевском кадетском корпусе. Систематические занятия философией Бердяева начались в университете под руководством Г.И. Челпанова. Тогда же он включился в социал-демократическую работу, став пропагандистом марксизма, за что при разгроме киевского „Союза борьбы за освобождение рабочего класса в 1898 г. был арестован, исключен из университета и сослан в Вологодскую губернию. В опубликованной в 1901 г. работе „Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. Критический этюд о Н.К. Михайловском наметился поворот к идеализму, закрепленный участием Бердяева в сборнике „Проблемы идеализма в 1902 г. С 1901 по 1903 г. писатель находился в административной ссылке, где отошел от социал-демократии и примкнул к либеральному „Союзу освобождения. Причиной разрыва с марксизмом для Бердяева было неприятие им идеи диктатуры и революционного насилия, несогласие с тем, что историческая истина зависит от классовой идеологии, от чьих бы то ни было интересов. В противоположность этим утверждениям он подчеркивает, что объективная (абсолютная) истина существует независимо от классового (эмпирического) сознания и может лишь в той или иной мере открываться человеку - в зависимости от его жизненного опыта и ценностных установок. Но, не приняв марксистской философии истории, постулируя априорную систему логических условий познания и нравственных норм, он не отрицал социологической значимости марксизма.

    Его отход от „легального марксизма совершился достаточно безболезненно: Бердяев, по впечатлениям его современников, вообще никогда не был фанатиком какой-либо одной идеи, одного культа. Даже встав на позиции христианства, он искал не веры, а знания, он и в религиозной жизни хотел сохранить свободу искания, свободу творчества.

    В 1908 году Бердяев переехал в Москву, где принимал участие в различных сборниках. Поиск собственного философского обоснования „неохристианства завершился книгами „Философия свободы (1911) и, в особенности, „Смысл творчества. Опыт оправдания человека (1916), которую он ценил как первое выражение самостоятельности своей религиозной философии. Первая мировая война была воспринята Бердяевым как завершение гуманистического периода истории с доминированием западноевропейских культур и начало преобладания новых исторических сил, прежде всего России, исполняющей миссию христианского соединения человечества (о чем он писал в сборнике Судьба Рос-сии, 1918). Бердяев приветствовал народный характер Февральской революции и вел большую пропагандистскую работу по предотвращению „большевизации революционного процесса, с тем, чтобы направить его в „русло социально-политической эволюции. Октябрьскую революцию расценил как национальную катастрофу. Он постепенно ушел от марксизма и обратился к Неокантианству. На новый поиск, прежде всего его вдохновил религиозный философ Владимир Сергеевич Соловьев, после чего Бердяев стремился к объединению марксизма и русско-ортодоксального христианства. В 1919 году он основал „Московскую Свободную академию для духовной культуры. В советский период жизни Бердяев создал в Москве Вольную академию духовной культуры, где читал лекции по философии, в том числе по проблемам религиозной философии истории, которые составили основу книги „Смысл истории.

    В 1922 году его критическое отношение к советской идеологии привело Бердяева, наряду с другими видными деятелями русской культуры, к насильственному выдворению за пределы страны. Бердяев эмигрирует в Берлин, где он основал „Религиозно-философскую академию", где он встретил Макса Шелера, Освальда Шпенглера и Пауля Тиллиха. С ними у него установились отношения, которые поддерживались всю жизнь, в том числе перепиской. В частности его особенно связывал похожий взгляд в отношении „критики позитивизма, рационализма, буржуазности, а также цивилизации в общем. Выход в свет его эссе „Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы (1924) принес Бердяеву европейскую известность.

    Два года спустя он переехал в Париж, основал там академию, издал религиозно-философский журнал „Путь и поддерживал отношения с „rеnouvеаu саtholiquе кроме всего прочего, с Петером Вустом. Бердяев активно участвовал в европейском философском процессе, поддерживая отношения с такими философами, как Э. Мунье, Г. Марсель, К. Барт и др.

    После его отъезда из Германии наступила оживленная дискуссия его произведений, как среди протестантских так и католических теологов и публицистов (например, Эрнста Мишель).

    В условиях эмиграции основными в его творчестве становятся темы этики, религии, философии истории и философии личности. Писатель вел активную творческую, общественно-культурную и редакционно-издательскую работу, включался в различные общественно-политические и общественно-церковные дискуссии в эмигрантской среде, осуществлял в своем творчестве связь русской и западноевропейской философской мысли. Он отстаивает в своих трудах первенство личности над обществом, „примат свободы над бытием. Резко критикуя - за антидемократизм и тоталитаризм - идеологию и практику большевизма, Бердяев не считал „русский коммунизм случайным явлением. Его истоки и смысл он видел в глубинах национальной истории, в стихии и „вольнице российской жизни, в конечном счете - в мессианской судьбе России, ищущей, он не обретшей еще „Царства Божьего, призванной к великим жертвам во имя подлинного единения человечества.

    Во время Второй мировой войны Бердяев занял ясно выраженную патриотическую позицию, его произведения в Третьем Рейхе на основе его „пробольшевистской пропаганды были запрещены. После победы над фашистской Германией Бердяев имел надежду на некоторую демократизацию духовной жизни в СССР, вызвавшую негативную реакцию со стороны непримиримой эмиграции. В 1947 году ему было присуждено звание доктора Кембриджского университета.

    Бердяев отмечает связь его творчества, философских взглядов с жизненными событиями, так как, по мнению писателя, „творческая мысль никогда не может быть отвлеченной; она неразрывно связана с жизнью, она жизнью определяется. Он пишет в „Самопознании: „Я пережил три войны, две из которых могут быть названы мировыми, две революции в России... пережил духовный ренессанс начала XX века, потом русский коммунизм, кризис мировой культуры, переворот в Германии, крах Франции... я пережил изгнание, и изгнанничество мое не кончено. Я мучительно переживал страшную войну против России. И я еще не знаю, чем окончатся мировые потрясения. Для философа было слишком много событий. ...И вместе с тем я никогда не был человеком политическим. Ко многому я имел отношение... но ничему не принадлежал до глубины... за исключением своего творчества. Я всегда был анархистом на духовной почве и „индивидуалистом.

    Находясь в вынужденной эмиграции, Бердяев продолжал считать себя русским философом. Он писал: „Несмотря на западный во мне элемент, я чувствую себя принадлежащим к русской интеллигенции, искавшей правду. Я наследую традиции славянофилов и западников, Чаадаева и Хомякова, Герцена и Белинского, даже Бакунина и Чернышевского, несмотря на различие миросозерцаний, и более всего Достоевского и Л. Толстого, Вл. Соловьева и Н. Федорова. Я русский мыслитель и писатель.

    Духовная эволюция Николая Александровича Бердяева прошла путь от „легального марксизма, когда он (наряду с другими марксистами) выступал против идеологии народничества, к религиозному миросозерцанию.

    1.1 Бердяевский антирационализм


    Одной из существенных черт русской религиозной философии начала XX в. является, оппозиция рационалистическому миросозерцанию, которое одновременно отождествляется с эпохой Ренессанса в ее капиталистическом завершении. У Н. А. Бердяева эта оппозиция выражена ярко и четко. По его мнению, философия должна стать иным типом мировоззрения, строиться на принципиально иных основоположениях, нежели предшествующая, рационалистическая прежде всего философия. Это положение имеет как бы два аспекта - негативный, критический, связанный с критикой предшествующей философии и экспликацией ответа на вопрос, чем же философия должна не быть, и позитивный, утвердительный, связанный с решением вопроса о задачах философии и ее истинном проблемном поле.

    Н. А. Бердяев считает, что философия не должна быть рационалистической, ориентироваться на науку, научность вообще. Предшествующий рационализм, ориентировавшийся на науку, является, по его мнению, тем типом мировоззрения, которое следует преодолеть. Поиск новой, „смысложизненной, „человечной философии - основная тема философских исканий Н. А. Бердяева.

    Основной упрек в адрес классической философии формулируется им как невозможность с ее позиций охватить многомерность человека как существующего, а не только как познающего субъекта. Н. А. Бердяев подчеркивает необходимость ввести в компетенцию философии ответ на широкий круг мировоззренческих вопросов. Рационалистическая философия, как утверждает Н. А. Бердяев, остается вне целостного человека, вне фиксации трагических коллизий его жизненного опыта. Ей не хватает для этого как аппарата исследования, так и общей целевой установки. Она ориентирована на науку и экспликацию ее результатов.

    Подлинная философия, как полагает Н. А. Бердяев, должна стать философией человека, человека как существующего, а не только как познающего. Философия, утверждает Н. А. Бердяев, должна строиться на принципиально иных основоположениях, нежели предшествующая философия.

    Тот тип мировоззрения, идеалом которого была научная философия, следует преодолеть как не соответствующий „подлинным чаяниям человека, смыслу его существования. Прежняя философия, по мнению Н. А. Бердяева, остается вне целостного человека, за рамками фундаментальных вопросов его жизни. Она ориентирована на науку, а не на трагическое.

    Сама действительность предстает в виде, далеком от рационального постижения,- в ней бессмысленно искать разумную, прозрачную схему реализации деяний индивида. Она предстает как нечто чуждое, враждебное человеку и неуловима через призму сознания. Следствием этого и является поиск смысложизненных знаний во внутреннем мире личности, не в сфере рационального опыта, сознания, а в сфере его своеобразного расширения и обогащения - за счет раскрытия уровней „над и „под рациональным срезом.

    Так писал В. В. Зеньковский о Н. А. Бердяеве: „Ко всем темам Бердяев всегда подходит очень лично, как бы все, меряя, все, оценивая с личной точки зрения,- и в этой невозможности выйти за пределы самого себя, в поразительной скованности его духа границами личных исканий - ключ к его духовной эволюции. В ней есть своя диалектика, но это не диалектика идей, а диалектика „экзистенциальная, очень субъективная.

    2. Несоизмеримость противоречивой и иррациональной человеческой природы с рационалистическим гуманизмом


    Н. А. Бердяев, как и Ф. М. Достоевский, раскрывает несоизмеримость противоречивой и иррациональной человеческой природы с рационалистическим гуманизмом, рационалистической теорией прогресса.

    Вслед за Ф. М. Достоевским Н. А. Бердяев критикует эвдемонистическую направленность предшествующего миросозерцания: „Но современная психология, продолжая Достоевского, Ницше, Киркегардта, совершенно разрушила эту рационалистическую доктрину. Человек есть существо свободное, духовное и творческое, и свободное творчество духовных ценностей он предпочитает счастью. Но человек есть также существо больное, раздвоенное, определяющееся темным бессознательным. И потому он не есть существо, стремящееся во, чтобы то ни стало к счастью и удовлетворению. Никакой закон не может его сделать существом, предпочитающим счастье свободе, удовлетворение и успокоение творчеству.

    Из-за раздвоенности и иррациональности человек предстает как существо трагическое - будучи изначально свободным, человек может либо пойти путем „не-просветленной, греховной свободы, которая с неизбежностью приводит к ее замене властью одного и подчинению необходимости, либо путем преодоления иррациональной свободы происходит процесс рождения человека как личности. Поэтому, согласно учению Н. А. Бердяева, „богочеловек и человекобог - полярности человеческой природы. Это - два пути: от Бога к человеку и от человека к Богу.

    Человек, стремясь стать, „как боги, приходит к самоизоляции, к самозамыканию - и, как следствие, к самодеструкции - его интересует уже не духовное возрастание. Основные моменты этого процесса очерчены философом в его концепции объективации, т. е. отчужденья, пронизывающего собой все стороны падшего мира. Однако грехопадение перво-Адама предстает не только как грех и зло, но и как необходимый и в сущности, положительный момент в процессе развития человечества. Ведь через опыт зла, взятый более широко, в его как бы историческом ракурсе, человечество проходит все ступени объективации, одновременно обогащаясь этим опытом, способствующим преодолеть благодаря ему „иррациональность свободы первоначального „Ничто, т. е. подымаясь к окончательному совершенству и просветлению. Человек должен пройти по пути собственной свободы, раскрывая этим путь „антропологического откровения, ибо высшая и окончательная стадия бытия явит собой единение двух составляющих - Бога и человека.

    бердяев рационалистический гуманизм личность

    3. Проблема свободы человеческой личности


    „Основной, изначальной проблемой, является проблема человека, проблема человеческого познания, человеческой свободы, человеческого творчества. В человеке скрыта загадка познания и загадка бытия. Именно человек есть то загадочное в мире существо, из мира необъяснимое, через которое только и возможен прорыв к самому бытию.

    Н.А.Бердяева


    Н. А. Бердяев как религиозный мыслитель полагал, что учение о личности может быть построено на основе признания существования идеальной личности Христа - второй божественной ипостаси. Именно благодаря Христу возможна, по мнению Н. А. Бердяева, антроподицея - оправдание человека. „Если бы не было Богочеловека… то невозможно было бы оправдание Бога и невозможно было бы оправдание человека. Принцип свободы, уходящий в бездну Ничто, и тезис о том, что человек есть образ и подобие Божье, составляют, по Н. А. Бердяеву, основу подлинного учения о человеке. Личность, полагает Н. А. Бердяев, является осуществлением божественного замысла о человеке, она выступает для природного человека не как данность, норма, а как задание, проект. Осуществление этого замысла возможно потому, что в человеке содержится элемент несотворенной свободы. Основной характеристикой человека как личности является ее открытость. Личность возможна лишь с выходом к другому, к „ты, „личность, по существу, предполагает другого и другое…, другую личность.

    По мнению Н. А. Бердяева, личность является ценностью, которая стоит выше государства, нации, человеческого рода. Личность не существует без духовного начала, которое означает конкретную полноту жизни. Личность, утверждает философ, создана Божьей идеей и свободой человека. Человек способен реализовать две возможности, полагал Н. А. Бердяев. Либо этот „другой является боль-шей ценностью, предстает как духовное, Бог. Тогда путь к нему лежит через трансцендирование за пределы „вещного мира к обретению специфически человеческого, духовного бытия. Личность вырабатывается, как утверждал Н. А. Бердяев, длительным процессом, выбором. Однако возможен другой путь - путь выбора „другого как низшей ценности, когда человек не связывается через трансцендирование с духовным, а выбирает вещный мир, он становится рабом бытия, индивидом.

    Личность, по Н. А. Бердяеву, является ценностью духовного плана, ее основная характеристика - свобода.

    В противовес этому индивид является категорией натуралистической. Он - порождение того порядка бытия, где умерщвлены свобода, дух, творчество. В отличие от диалогического характера личности существенной характеристикой индивида является его эгоцентризм, замкнутость в себе. Он, по определению Н. А, Бердяева,- атом.

    Выход к Богу символизирует собой у Н. А. Бердяева одновременно выход к другому, ибо диалог человека и Бога является одновременно встречей, диалогом „я и „ты, человека и его другого. „Личность предполагает существование других личностей и общение личностей. Личность есть высшая иерархическая ценность, она никогда не есть средство и орудие. Но она, как ценность, не существует, если нет ее отношения к другим личностям, к личности Бога, к личности другого человека, к сообществу людей. Личность должна выходить из себя, преодолевать себя. Такой она задана Богом.


    1 Концепция личности человека


    Важное место у Н. А. Бердяева отводится анализу целостного духовного человека. Одной из характеристик целостного человека выступает у него трактовка человека как микрокосма, как малого подобия вселенной. Духовное начало, полагает Н. А. Бердяев, объемлет и человеческое тело и материальное в человеке, означает достижение целостного образа личности, вхождение всего человека в иной порядок бытия. „Тело также принадлежит человеческой личности и от него не может быть отвлечено „духовное в человеке. „Тело человека и даже „тело мира могут выйти из царства „природы, „необходимости, „вещи и перейти в царство „духа, „свободы, личности. Этот смысл имеет христианское учение о воскрешении мертвых, воскрешении во плоти. Человек как личность несет у Н. А. Бердяева еще одну понятийную нагрузку именно в связи с характеристикой отношения человека и природы. Этот термин „микрокосм должен, по мысли Н. А. Бердяева, обосновывать тот момент, что целостный, духовный человек внутренне связан с природой, вмещая в себя и постигая внутреннюю жизнь природы „от камня до Божества. Именно духовный человек, как полагает Н. А. Бердяев, содержит в себе и подлинную реальность природы. Таким образом, обретение духовного, выбор себя как личности предопределяет также, по мнению Н. А. Бердяева, подлинное единение человека и природы.

    Следует подчеркнуть, что тема „персонализации мира, космоса одна из существенных в целом для русской философии. Например, выдающийся православный богослов В. Н. Лосский также обращался к этой проблеме. Он отмечал, что подлинное величие человека состоит не в его бесспорном родстве со вселенной, а в его причастности божественной полноте. Поэтому, полагает богослов, связь человека со вселенной оказывается как бы „опрокинутой по сравнению с античными понятиями. Вместо того чтобы „де-индивидуализироваться, „космизироваться и, таким образом, раствориться в некой безличной божественности, абсолютно-личностный характер отношений человека к личному Богу должен дать ему возможность „персонализировать мир.

    Подчеркивая ответственность человека за судьбу мира, В. Н. Лосский писал: „Мы - то слово, тот Логос, в котором он высказывается, и только от нас зависит - богохульствует он или молится. Только через нас космос как продолжение нашего тела может воспринять благодать. Ведь не только душа, но и тело человека создано по образу Божьему.

    Бердяев дает своеобразную классификацию периодов в отношении человека к природе:

    ·во-первых, выделяется период погружения человека в космическую жизнь, что характеризуется, по мнению философа, зависимостью человека от мира, невыделенностью человеческой личности из природы, этот период связан с примитивным скотоводчеством и земледелием, эпохой рабовладения;

    ·во-вторых, Н. А. Бердяев выделяет период освобождения человека от власти космических сил, которая ведется не благодаря технике, а именно в духовной борьбе с магией природы - через аскезу. Этому периоду соответствует элементарная форма хозяйства, крепостное право;

    ·в-третьих, период механизации природы, научное и техническое овладение ею в индустриальном капиталистическом обществе;

    ·в-четвертых, период, который характеризуется разложением космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно малого, образованием новой организованности в отличие от органичности. Этот период выражает современное состояние дел, т. е. факт зависимости, рабства человека от техники.

    Н. А. Бердяев посвятил специальную статью под названием „Человек и машина проблеме взаимоотношения человека и произведения его собственных рук техники, машины. Вывод, который делает философ в этой связи, состоит в том, что механизация, „машинизация всех сторон современного индустриального общества приводит к гибели духа, разума в нем, к разложению и гибели самой личности. „Ставится вопрос,- резюмирует философ, - быть или не быть человеку.

    4. Целостный человек - богочеловек в концепции свободы личности


    По Бердяеву, только обращаясь к Богу, человек может уйти от метафизической пустоты, возродиться как личность, обретет духовное единение с природой и людьми. Н. А. Бердяев различает три понятия времени, которые соответствуют состояниям человека:

    1.объективированному „я соответствует космическое время;

    2.„я историческому, представляющему собой смешение „я объективированного;

    .„я экзистенциального, соответствует время историческое; состоянию же подлинной духовности, экзистенциальному „я соответствует время ноуменальное или небесное.

    Этому разделению времен соотносительна структура сознания - космическое время соответствует подсознательному, сознанию - время историческое и, наконец, небесное или экзистенциальное время соотносительно сверхсознанию.

    Символически эти три времени обозначаются Н. А.. Бердяевым через круг, прямую линию и точку. Космическое время обозначается через круг, символизирующий собой чистую количественность и повторение, историческое время - прямой линией, которая может быть бесконечно продолжена вперед, время экзистенциальное - символической точкой за горизонтами исторического времени, что должно означать „вертикальную направленность субъективного мира, его „инаковость в отношении математически и физически исчисляемого пространства и времени, его „сверхпространственность.

    Еще одной из характеристик, которыми оперирует философ в отношении целостного, духовного человека, является „андрогин. Этот термин вводится Н. А. Бердяевым для характеристики проблемы пола, которая играет существенную роль в его философских построениях: „Для построения религиозной антропологии,- отмечал Н. А. Бердяев,- большое значение имеет понимание роли пола в человеческой жизни. Проклятие пола тяготеет над человеком. Человек „ …Цельное существо было бы андрогином. Человек есть существо половинчатое, т. е. половое существо. Он тоскует и стремится к восполнению, к достижению цельности, никогда ее не достигая или достигая лишь в мгновение. Целостный человек - богочеловек не знает пола. Пол является следствием отпадения от Бога и утерей первоначального, андрогинного образа, следствием греха, приводящим к утрате целостности „мужской и „женской природ.

    5. Истолкование природы творческого акта


    Для Н. А. Бердяева человеческий творческий акт является, как и человеческая личность, частью творческой, богочеловеческой энергии. У него сам Бог требует творческого акта от человека в ответ на творческий акт Бога. Сама идея человека является божественной идеей, ибо процесс рождения Бога в человеке идентичен процессу рождения человека в нем. Н. А. Бердяев, объединяя свободу и творческий акт, утверждает этим сотрудничество человека с Богом в творении мира. Без этого сотрудничества Бог был бы онтологическим Абсолютом, бытием, закрытым в себе, а человек - слепым инструментом провидения. Сам Бог требует творческого акта от человека, ибо подлинное творчество, как и подлинная этика творчества, богочеловечно.

    Свобода человека, по мнению Н. А. Бердяева, должна быть направлена на сотрудничество с божественной свободой в творчестве подлинного мира. Истолкование природы творческого акта, творчества вообще у Н. А. Бердяева чрезвычайно сложно. Сам акт творчества предполагает возникновение чего-то нового, не бывшего ранее. Тезис творения из ничего понимается им как творчество из свободы, а не из природы.

    Природа самого творческого акта интерпретируется в экзистенциальном смысле как изменение структуры иррациональной и темной свободы и поэтому объективированного мира вообще. Благодаря акту творческому происходит полное изменение всех норм - интеллектуальных, эстетических, моральных - отчужденного мира.

    Само сознание предстает в этом случае не как логизированное и объективированное, оно становится приобщеньем к ноуменальному миру. Понятый таким образом творческий акт предстает как единство свободы и благодати.

    5.1 O творческом назначении человека


    Н. А. Бердяев стремится обосновать учение о творческом назначении человека. Для него диалектика морального становления личности является одновременно задачей творческой, по существу, в этом процессе и должно, по его мнению, осуществиться преодоление объективации, „освобождение падшего мира.

    Для Н. А. Бердяева миросозерцание предшествующей эпохи есть определение чего-то, предметности, вещности, проявляющееся с наибольшей ясностью в гносеологической ориентации этой эпохи, в ее ориентации на науку, якобы способную выразить этическую максиму поведения человека. Однако эта максима предстает как понятийное выражение представлений общества о тех или иных этических нормах, которые в связи с этим исключают индивидуальный путь к ним, ибо индивид должен подчиняться извне навязанным нормам и критериям нравственности.

    Н. А. Бердяев полагает истинно философским такое миросозерцание, которое предстает как познание смысла, причем смысла, соизмеримого с человеком. Поэтому для него в этике является основным не вопрос о норме, цели, навязанной извне, а вопрос об источнике творческой жизни. Поэтому этика должна стать творческой, выражающей собой динамику становления человека как личности. Однако, подобного рода задача является центральной в миросозерцании Н. А. Бердяева вообще. Именно поэтому для него этика и есть философия свободы. Для Н. А. Бердяева центральной этической категорией является категория свободы. В этой связи им критикуется свободная воля, которая, по мнению Н. А. Бердяева, представляет собой одну из неверных, приспособленных к этому миру категорий. Эта категория предполагает установленные, данные нормы добра и зла, исключает динамику нравственного становления личности как „восхождение по диалектической цепочке негативной и позитивной свободы, ибо человек свободен не только к добру, но и к злу, причем сам „опыт зла обогащает человека. Поэтому, согласно учению Н. А. Бердяева, „нельзя мыслить свободу статически, нужно мыслить динамически. Существует диалектика свободы, судьба свободы в мире. Свобода может переходить в свою противоположность. В школьной философии проблема свободы обычно отождествлялась с „свободой воли.

    Свобода мыслилась как свобода выбора, как возможность повернуть направо или налево. Выбор между добром и злом предполагает, что человек поставлен перед нормой, различающей добро и зло. Свободой воли особенно дорожили с точки зрения уголовно-процессуального понимания человеческой жизни… Именно; в силу этого, как полагает философ, „свободная воля представляет собой этическую категорию, через которую человек получает иллюзии свободы, оставаясь на самом: деле подчиненным законам и нормам падшего объективированного мира, статическому и безликому порядку, антиперсоналистическому в своей сущности. Свобода воли применима к детерминированному миру и осуществляется через и благодаря категории причинности как необходимый выбор установленных норм добра и зла. Подлинная свобода, по мнению Н. А. Бердяева, свобода как дух, как внутренний источник динамики становления человека предполагает самоутверждение человеком себя как личности, она предполагает борьбу с миром обыденности, с установленными в нем этическими нормами. Эти последние, как и сведение свободы к свободе воли, по существу, как отмечает Н. А. Бердяев, являются логическим следствием деперсонализации человека, следствием его понимания как индивида.


    2 Творчество как реализация свободы, путь к гармонизации бытия


    В книге Смысл творчества, основной темой которой является идея творчества как религиозной задачи человека, получила свое первое развернутое выражение философия христианского творческого антропологизма Бердяева. Впечатления современницы писателя Е.К. Герцык о книге: „Сотни пламенных, парадоксальнейших страниц. Книга не написана - выкрикнута. Местами стиль маниакальный: на иной странице повторяется пятьдесят раз какое-нибудь слово, несущее натиск его воли: человек, свобода, творчество. Он бьет бешено молотком по читателю, Не размышляет, не строит умозаключений, он декретирует.

    Бердяев ставит вопрос об отношении творчества и греха, творчества и искупления, об оправдании человека в творчестве и через творчество. Он считает, что „оно оправдывает человека, оно есть антроподицея. Антроподицея, согласно Бердяеву, это „третье антропологическое откровение, возвещающее о наступлении „творческой религиозной эпохи. Оно упраздняет откровение Ветхого и Нового заветов („Христианство так же мертвеет и коснеет перед творческой религиозной эпохой, как мертвел и коснел Ветхий завет перед явлением Христа). Но третьего откровения нельзя ждать, его должен совершить сам человек; это будет делом его свободы и творчества. Творчество не оправдывается и не допускается религией, а само является религией. Его целью служит искание смысла, который всегда находится за пределами мировой данности; творчество означает „возможность прорыва к смыслу через бессмыслицу. Смысл есть ценность, и потому ценностно окрашено всякое творческое стремление. Творчество создает особый мир, оно „продолжает дело творения, уподобляет человека Богу-Творцу. Бердяев считает, что „все достоинство творения, все совершенство его по идее Творца - в присущей ему свободе. Свобода есть основной внутренний признак каждого существа, сотворенного по образу и подобию Божьему; в этом признаке заключено абсолютное совершенство плана творения. Присущая человеку способность к творчеству божественна, и в этом состоит его богоподобие. Со стороны Бога высшая природа человека показывается Иисусом Христом, Богом, принявшим человеческий облик; со стороны человека - его творчеством, созданием „нового, небывшего еще.

    Для автора „творчество человека не есть требование человека и право его, а есть требование Бога от человека, обязанность человека. „Бог ждет от человека творческого акта как ответ человека на творческий акт Бога. О творчестве человека, верно то же, что и о свободе человека. Свобода человека есть требование Бога от человека, обязанность человека по отношению к Богу. Бердяев пишет: „Творчество неотрывно от свободы. Лишь свободный творит. Из необходимости рождается лишь эволюция; творчество рождается из свободы. Тайна творчества также „бездонна и неизъяснима, как и тайна свободы.

    „Творчество - это цель жизни человека на земле - то, для чего Бог создал его. Если христианство есть религия спасения, то это спасение через творчество, а не только через аскетическое очищение от греха, - пишет Бердяев. В книге „О назначении человека. Опыт парадоксальной этики (1931) он утверждает, что не только этика искупления, но также этика творчества есть путь в царство небесное.

    „Тьма, ничто, бездна - вот что для Бердяева в основе бытия, вот в чем корни и божественного миротворчества, и бездонной свободы человеческого духа. Но эта же тьма, бездна снова настигает светлый космос и человека и грозит поглотить их - отсюда необходимость творчества во что бы то ни стало... твори, не то погибнешь, - пишет Герцык. „Бог всемогущ в бытии и над бытием, но он бес-силен перед ничто, которое до бытия и вне бытия. Он мог только распяться над бездной этого „ничто и тем внести свет в него... В этом и тайна свободы. ...Отсюда и бесконечный источник для творчества. Бердяев считает, что „творчество возможно лишь при допущении свободы, не детерминированной бытием, не выводимой из бытия. Иначе, „без ничто, без небытия творчество в истинном смысле слова было бы невозможно.

    Бердяев выражает мысль, что „творчество есть творчество из ничего, то есть из свободы. На мой взгляд, было бы неправильно думать, что творчество человека не нуждается в какой-либо материи (материале), так как совершается в реальности. Бердяев поясняет, что творческий акт человека не может целиком определяться материалом, который дает мир, в нем есть новизна, не детерминированная извне миром. Это и есть тот элемент свободы, который привходит во всякий подлинный творческий акт. Я думаю, что именно в этом смысле „творчество есть творчество из ничего. Бердяев считает, что творческие дары даны человеку Богом, но в творческие акты человека привходит элемент свободы, не детерминированной ни миром, ни Богом.

    Бердяев говорит о трагедии человеческого творчества. Он видит ее в несоответствии его результатов первоначальному замыслу, в том, что „творческий акт в своей первоначальной чистоте направлен на новую жизнь, новое бытие... на преображение мира. Но в условиях падшего мира он отяжелевает, притягивается вниз... создает не новую жизнь, а культурные продукты большего или меньшего совершенства. Культура, по мысли писателя, является одной из форм объективации и лишь символически указывает на духовный мир. Подтверждение своей мысли Бердяев видит в том, что великие русские писатели чувствовали конфликт между совершенной культурой и жизнью и стремились к совершенной, преобразованной жизни. В том отношении очень показательны Гоголь, Толстой, Достоевский. Вся русская литература проникнута болью о страданиях народа и человека. В условиях „падшего мира „результаты творчества носят не реалистический, а символический характер. Такое творчество „символическое, дающее лишь знаки реального преображения. Реалистическое творчество было бы преображением мира, концом этого мира, возникновением нового неба и новой земли, так как творческий акт есть акт эсхатологический, он обращен к концу мира, предвосхищает начало мира нового, новой эпохи Духа.

    В работах философа прослеживается связь между исключительным отношением Бердяева к творчеству и его пессимистическим отношением к действительности. Бердяев пишет: „Творческий акт для меня всегда был трансцендированием, выходом за границу имманентной действительности, прорывом свободы через необходимость. „Творческий акт есть наступление конца этого мира, начало иного мира. Автор предупреждает, что может возникнуть иллюзия, что „результаты творческого акта могут быть совершенными в этом мире, могут нас оставлять и не притягивать к иному миру. Бердяев пишет, что совершенные продукты творчества „всегда говорят о мире ином, чем эта мировая действительность, и упреждают преображение мира. Очевидно особое отношение писателя к творчеству. „Творчество, - пишет он, - было для меня погружением в особый, иной мир, мир, свободный от тяжести, от власти ненавистной обыденности. Творческий акт происходит вне времени. Во времени лишь продукты творчества, лишь объективация. Продукты творчества не могут удовлетворять творца. Но пережитый творческий подъем, экстаз, преодолевающий различение субъекта и объекта, переходит в вечность: „Творчество для меня не столько оформление в конечном, в творческом продукте, сколько раскрытие бесконечного, полет в бесконечность. Бердяев понимает под творчеством „потрясение и подъем всего человеческого существа, направленного к иной, высшей жизни, к новому бытию. Именно в творческом опыте „раскрывается, что „я, субъект, первичнее и выше, чем „не-я, объект.

    „Творчество не всегда бывает истинным и подлинным, оно может быть ложным и иллюзорным. Человеку свойственно и лжетворчество. Человек может давать ответ не на призывы Бога, а на призыв сатаны. „Подлинное же творчество человека должно в героическом усилии прорвать порабощающее царство объективации... и выйти на свободу, к преображенному миру, миру экзистенциальной субъективности и духовности, то есть подлинности, к царству человечности, которая может быть лишь царством Богочеловечности.

    Можно сделать вывод, что, с одной стороны, творчество - это высшее проявление свободы, создающей из „ничто подлинное и ценностное, с другой - процесс деобъективации затвердевшего в формах бытия, природы и истории. „Творчество всегда есть освобождение и преодоление. В нем есть переживание силы. ...Ужас, боль, расслабленность, гибель должны быть побеждены творчеством. по существу есть выход, исход, победа. Творчество - это откровение „я Богу и миру, в нем оправдание человека, как бы ответный шаг на его пути к трансцендентному.

    6. Этика Человека. Этический дуализм


    Для Бердяева исходным в этике, как в его миросозерцании вообще, является дуализм. „Нравственное сознание предполагает дуализм, противопоставление нравственной личности и злого мира, злого мира вокруг себя и в самом себе. А это значит, что в основе нравственной оценки и нравственного акта лежит грехопадение, потеря первоначальной райской цельности, невозможность непосредственно, без рефлексии и различения, вкушать от древа жизни, - того, что символизирует жизнь вечную.

    Различение и оценка предполагают потерю цельности, раздвоенности. С учетом этого дуализма объективированный мир предстает как утерявший целостность и полноту, а этика, ее нормы и категории выступают как противоречивые и парадоксальные. Противоречия очевидны как в бизнесе в России, в Европе, так и в отношениях между людьми. Эпиграфом к книге „О назначении человека Н. А. Бердяев взял слова Н. В. Гоголя: „Грусть от того, что не видишь добра в добре. Нетрудно увидеть в нем прямую антитезу как „Оправданию добра В. С. Соловьева, так и собственным построениям раннего периода творчества.

    В поздних работах философ в онтологическом принципе примата свободы над бытием пытается обосновать примат личности, ее свободы над любой онтологической доктриной, подчиняющей и порабощающей, по его мнению, человека. И поэтому в сфере непосредственно этической подобный примат личности на-ходит свое выражение в критике нормативизма и ригоризма.

    Нравственное становление человека (или, в терминологии философа, „нравственное излечение) возможно на основании построения новой, энергетической этики, которая ориентируется не на законы и нормы (сфера сознания), а на сверхсознательное, „благодатную духовную энергию. „Этика решительно должна быть энергетической, а не телеологической. И потому свободу она должна понимать как первоисточник, как внутреннюю творческую энергию, а не как способность следовать нормам и осуществлять заданную цель. Нравственное благо дается человеку не как цель, а как внутренняя сила, освещающая его жизнь. Важно, откуда вытекает нравственный акт человека, а не к какой цели он направлен… И в основу должно быть положено понятие творческой свободы как источника жизни и духа, как света, освещающего жизнь.

    Путь „освобождения человека Н. А. Бердяев раскрывает, выделяя три типа этики: этику закона, этику искупления, этику творчества. Н. А. Бердяев рассматриваем выделенные им этики как путь духовного становления человека. К этике закона Н. А. Бердяев относит следующие типы этик: дохристианскую, ветхозаветно-юдаистическую, языческую, первобытно-социальную, аристотелевскую, стоическую, пелагианекую, а также томистскую (внутри христианства). Существенную черту этики закона Н. А. Бердяев определяет следующим образом: „Этика закона и значит, прежде всего, что субъектом нравственной оценки является общество, а не личность, что общество устанавливает нравственные запреты, табу, законы и нормы, которым личность должна повиноваться под страхом нравственного отлучения и кары. Этика закона не может быть индивидуальной и персоналистической, она никогда не проникает в интимную глубину нравственной жизни личности, нравственного опыта к борений. В сущности своей, согласно учению Н. А. Бердяева, эта этика парадоксальна, ибо, порабощая личность, индивидуальное, она одновременно создает возможность внутреннего развития в мире, где царствует грех, эта этика как бы приспособлена к человеческим нуждам и потребностям.

    Заключение


    Для Николая Александровича Бердяева основным предметом его интереса и центральной темой философской мысли всегда был человек, его природа, сущность, свобода, предназначение и цель его существования. То есть все вопросы, философское рассмотрение которых так или иначе указано нам разумом, сводятся, по сути, к вопросу о человеке.

    Философствование Бердяева носило религиозно-экзистенциалистский характер, с явными признаками антропологизма, и было попыткой самовыражения с помощью образно-художественного языка, желанием передать внутренний личный опыт, настроение, непосредственное эмоциональное переживание.

    У Бердяева человек представляет собой природное и сверхприродное существо. „Как существо, принадлежащее к двум мирам и способное себя преодолевать, человек есть существо противоречивое, парадоксальное, совмещающее в себе полярные противоположности. С одинаковым правом можно сказать о человеке, что он существо высокое и низкое, слабое и сильное, свободное и рабье. Из этого следует, что отличительной особенностью бердяевской философии человека является сознательно принимаемый парадоксализм, акцент на несовместимости основных его определений.

    Бердяев воспринял идею автономии воли, согласно которой ничто внешнее, никакие авторитеты не могут служить законом для моей воли, воля свободна только тогда, когда сама ставит над собой закон, которому затем и подчиняется. Человеческое „Я заявляет Бердяев, стоит выше суда других людей, суда общества и даже всего бытия, потому что единственным судьей является тот нравственный закон, который составляет истинную сущность „Я который это „Я свободно признает. Заимствовав у Иммануила Канта принцип автономии, свободного признания над собой нравственного закона, Бердяев отверг сам этот нравственный закон, требование подчинения своеволия единичного человека долгу - руководствоваться правилом: не делай другому того чего, ты не хотел бы, чтобы делали тебе. Для Бердяева подчинение всякому закону, в том числе нравственному, есть рабство. Бердяев отвергает трактовку свободы как подчинения всеобщему нравственному закону: ведь именно в подчинении вообще, безотносительно к какому бы то ни было содержанию, а тем более в подчинении всеобщему началу русский философ видел рабство, несвободу. Согласно Бердяеву, „философское познание - человеческое познание, в ней всегда есть элемент человеческой свободы, „если философия возможна, то она может быть только свободной, она не терпит принуждения. Свобода - в том, чтобы никому и ничему не подчиняться - таково глубочайшее убеждение Бердяева, таков его этический принцип.

    Бердяев как представитель религиозной философии полагал, что „проблема человека совершенно неразрешима, если его рассматривать из природы и лишь в соотношении с природой. Понять человека можно лишь в его отношении к Богу. Потому что человек есть великая загадка для самого себя, свидетельствующее о существовании высшего мира.

    У Бердяева учение о человеке есть, прежде всего, учение о личности, ее предназначении, долге перед человечеством.

    Бердяев полностью не согласен с традиционным определением человека как разумного существа, поскольку свести человека к разуму - значило бы лишить его уникальности, неповторимости, а значит, личности. Личность у Бердяева рассматривается как категория религиозно - духовная. По мнению философа, „существование личности предполагает существование Бога, ценность личности предполагает верховную ценность Бога. Личность есть ценность, стоящая выше государства, нации, человеческого рода, природы, и она, в сущности, не входит в этот ряд. Поэтому он не приемлет нравственный разум идеализма в качестве высшего закона для человека, ибо всякий закон есть детерминация, а личность, считает он, должна быть свободна. Именно в свободе он видел главную характеристику личности, и личность не просто обладает свободой, но она и есть сама свобода. Человек как существо свободное, обладает творческой свободой. Здесь человек у Бердяева рассматривается не только как творец мира, но в известном смысле как творец самого себя. Творчество у философа становится теургическим актом, которому в последний период жизни он придает эсхатологический характер. Предназначение человека, таким образом, состоит в стремлении к духовной свободе, отказ от всякого принуждения, террора и насилия. В этом смысле Бердяев выступает не только ярким представителем русской религиозно - философской традиции, но и выразителем русской души, отразившей в себе всю духовную атмосферу начала ХХ века в России. Он также является живым свидетелем и участником того, что происходило в России, которое было пережито, осмыслено и передано через его философскую позицию, дух бунтарства и анархизма.

    Таким образом, у Бердяева осмысление предназначения человека является нравственным ядром его философии. Н.А. Бердяев является ярким выразителем своего времени и своей истории, живым воплощением русской религиозно - философской мысли. Для Бердяева философствование стало его образом жизни и его судьбой. Характер философствования Бердяева выразилось в его противоречивости, „парадоксальности и эмоциональности, отразившемся в отстаивании духовной свободы человека, в отвержении государства, всякого рода данности или „объективации. В этом было своеобразие его философствования, и в то же время выражение его экзистенциального опыта. Таким образом, в его философствовании произошло сплетение, пересечение философской и культурной традиций через его собственное интеллектуальное осмысление, внутренний духовный опыт.

    Можно лишь порадоваться за тех, кто откроет для себя неведомый им яркий и прекрасный мир бердяевской мысли. Николай Александрович Бердяев остается во многом нашим современником, призывающим при решении всех философских проблем ставить в центр человека и его творчество, oн всегда отстаивал нередуцируемость свободы к необходимости, ее неприкосновенность перед лицом экспансии детерминизма.

    Список литературы


    1.Бердяев Н.А. О назначении человека. Опыт парадоксальной этики // Путь в философию. Антология. - М., 2001. С.290.

    .Бердяев Н.А. Русская идея. "Вопросы философии", 1990, № 1-2.

    .Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М.: Книга, 1991.

    .Бердяев Н.А. Смысл творчества // Философия творчества, культуры и искусства. Т.I. - М.,1994.

    .Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989.

    .Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Соч. в 6т. Т.3. - М., 1964. С.661.

    7.Кантовские чтения в КРСУ (22 апреля 2004 г.); Общечеловеческое и национальное в философии : II международная научно-практическая конференция КРСУ (27-28 мая 2004 г.). Материалы выступлений / Под общ.ред. И.И. Ивановой . - Бишкек, 2004. - С.84-91

    Мень Александр. Трудный путь к диалогу. Москва. Радуга, 1992. - 464 с. ния. - М.: Радуга, 1992. - 464 с. аlеxаndrmеn.libfl.ru

    Rеgulа M. Zwаhlеn: Dаs rеvolutionärе Еbеnbild Gottеs Аnthropologiеn dеr Mеnsсhеnwürdе bеi Nikolаj А. Bеrdjаеv und Sеrgеj N. Bulgаkov, Bd. 5, 2010.

    Философский портал - http://bhogа.nеt.ru


    Репетиторство

    Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

    Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
    Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

    © 2024 Helperlife - Строительный портал