Перевод илиады на русский язык. «русская илиада. Время и место создания «Илиады» и «Одиссеи»

Время и место создания «Илиады» и «Одиссеи»

Всё это указывает на родовой характер гомеровского общества, которое находится на грани разложения и перехода к рабовладельческому строю. В поэмах «Илиада» и «Одиссея» уже налицо имущественное и социальное неравенство, разделение на «лучших» и «худых»; уже существует рабство, которое, правда, сохраняет патриархальный характер: рабы – в основном пастухи и домашние слуги, среди которых есть привилегированные: такова Евриклея, няня Одиссея; таков пастух Евмей, который действует вполне самостоятельно, скорее, как друг Одиссея, чем как раб его.

Торговля в обществе «Илиады» и «Одиссеи» уже существует, хотя она еще мало занимает мысли автора.

Следовательно, создатель поэм (олицетворенный в личности легендарного Гомера) – представитель греческого общества VIII–VII вв. до н. э., находящегося на грани перехода от родоплеменного быта к государственному.

Материальная культура, описанная в «Илиаде» и «Одиссее», убеждает нас в том же: автор хорошо знаком с употреблением железа, хотя, стремясь к архаизации (особенно в «Илиаде»), указывает на бронзовое вооружение воинов.

Поэмы «Илиада» и «Одиссея» написаны в основном на ионийском диалекте, с примесью эолийских форм. Это означает, что местом создания их была Иония – острова Эгейского моря или Малая Азия. Отсутствие же в поэмах упоминаний о городах Малой Азии свидетельствует об архаизаторских стремлениях Гомера, воспевающего древнюю Трою.

Композиция «Илиады» и «Одиссеи»

Гомер сочувствует в поэме «Илиаде» воинам обеих враждующих сторон, но агрессивность и грабительские стремления греков вызывают у него осуждение. Во II книге «Илиады» поэт вкладывает в уста воина Терсита речи, клеймящие алчность военачальников. Хотя описание внешности Терсита указывает на стремление Гомера выразить свое осуждение его речам, однако речи эти весьма убедительны и по существу в поэме не опровергнуты, значит, мы можем предполагать, что они созвучны мыслям поэта. Это тем более вероятно, что упреки, брошенные Терситом Агамемнону , почти аналогичны тяжким обвинениям, которые предъявляет ему же Ахилл (ст. 121 сл.), а тот факт, что Гомер сочувствует словам Ахилла, сомнения не вызывает.

Осуждение в «Илиаде» войны, как мы видели, звучит не только в устах Терсита. Сам доблестный Ахилл, собираясь вернуться в войско, чтобы отомстить за Патрокла, говорит:

«О, да погибнет вражда от богов и от смертных, и с нею
Гнев ненавистный, который и мудрых в неистовство вводит!»
(Ил., кн. XVIII , ст. 107–108).

Очевидно, что если бы прославление войны и мести было целью Гомера, то действие «Илиады» завершилось бы убиением Гектора, как это было в одной из «киклических» поэм. Но для Гомера важно не торжество победы Ахилла, а моральное разрешение его гнева.

Жизнь в представлении поэм «Илиада» и «Одиссея» настолько привлекательна, что Ахилл, встреченный Одиссеем в царстве мертвых, говорит, что он предпочел бы тяжелую жизнь поденщика царствованию над душами умерших в преисподней.

В то же время, когда нужно действовать во имя славы родины или ради близких людей, герои Гомера презирают смерть. Сознавая свою неправоту в том, что он уклонился от участия в боях, Ахилл говорит:

«Праздный, сижу пред судами, земли бесполезное бремя»
(Ил., кн. XVIII, ст. 104).

Гуманизм Гомера, сострадание человеческому горю, восхищение внутренними достоинствами человека, мужеством, верностью патриотическому долгу и взаимной привязанностью людей достигает ярчайшего выражения в сцене прощания Гектора с Андромахой (Ил., кн. VI , ст. 390–496).

Художественные особенности «Илиады» и «Одиссеи»

Образы гомеровских героев до некоторой степени статичны, т. е. характеры их освещены несколько односторонне и остаются неизменными от начала и до конца действия поэм «Илиада» и «Одиссея», хотя каждый персонаж имеет свое лицо, отличное от других: в Одиссее подчеркивается изворотливость ума, в Агамемноне – надменность и властолюбие, в Парисе – изнеженность, в Елене – красота, в Пенелопе – мудрость и постоянство жены, в Гекторе – мужество защитника своего города и настроение обреченности, так как должен погибнуть и он, и его отец, и его сын, и сама Троя.

Односторонность в изображении героев обусловлена тем, что большинство из них предстает перед нами только в одной обстановке – в бою, где не могут проявиться все черты их характеров. Некоторое исключение составляет Ахилл, так как он показан в отношениях с другом, и в битве с врагом, и в ссоре с Агамемноном, и в разговоре со старцем Приамом, и в других ситуациях.

Что касается развития характера, то оно еще недоступно «Илиаде» и «Одиссее» и вообще литературе доклассического периода Древней Греции. Попытки такого изображения мы находим лишь в конце V в. до н. э. в трагедиях Еврипида .

Что же касается изображения психологии героев «Илиады» и «Одиссеи», их внутренних импульсов, то о них мы узнаем из их поведения и из их слов; кроме того, для изображения движений души Гомер использует весьма своеобразный прием: вмешательство богов. Например, в I книге «Илиады», когда Ахилл, будучи не в силах стерпеть оскорбление, вынимает меч, чтобы напасть на Агамемнона, кто-то сзади вдруг хватает его за волосы. Оглянувшись, он видит Афину, покровительницу треков, которая не допускает убийства.

Подробность, детальность описаний, характерные для «Илиады» и «Одиссеи», особенно проявляются в таком часто употребляемом поэтическом приеме, как сравнение: гомеровские сравнения иногда настолько развернуты, что превращаются как бы в самостоятельные рассказы, оторванные от основного повествования. Материалом для сравнения в поэмах служат чаще всего природные явления: животный и растительный мир, ветер, дождь, снег и т. п.:

«Он устремился как лев горожитель, алкающий долго
Мяса и крови, который, душою отважной стремимый,
Хочет на гибель овец, в их загон огражденный ворваться;
И, хотя перед оградою пастырей сельских находит,
С бодрыми псами и копьями стадо свое стерегущих,
Он, не изведавши прежде, не мыслит бежать из ограды;
Прянув во двор, похищает овцу, либо сам под ударом
Падает первый, копьем прободенный из длани могучей.
Так устремляла душа Сарпедона, подобного богу»
(Ил., кн. XII , ст. 299–307).

Иногда эпические сравнения поэм «Илиады» и «Одиссеи» призваны создать эффект ретардации , т. е. замедления хода повествования путем художественного отступления и отвлечения внимания слушателей от основной темы.

«Илиаду» и «Одиссею» роднят с фольклором и гиперболы: в XII книге «Илиады» Гектор, атакуя ворота, швыряет в них такой камень, который и два сильнейших мужа с трудом приподняли бы рычагами. Голос Ахилла, бегущего вызволить тело Патрокла, звучит, как медная труба, и т. п.

О песенно-народном происхождении поэм Гомера свидетельствуют также так называемые эпические повторы: отдельные стихи повторяются полностью или с небольшими отклонениями, и таких стихов в «Илиаде» и «Одиссее» насчитывается 9253; таким образом, они составляют третью часть всего эпоса. Повторы широко применяются в устном народном творчестве потому, что они облегчают певцу импровизацию. В то же время повторы – моменты отдыха и ослабления внимания для слушателей. Повторы облегчают и восприятие слышимого. Например, стих из «Одиссеи»:

«Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос»
(пер. В. А. Жуковского).

переключал внимание аудитории рапсода на события следующего дня, означая, что наступило утро.

Часто повторяемая в «Илиаде» картина падения воина на поле битвы нередко выливается в формулу с трудом валимого дровосеками дерева:

«Пал он, как падает дуб или тополь серебрянолистный»
(пер. Н. Гнедича).

Иногда словесная формула призвана вызывать представление о громе, который возникает при падении облаченного в металлические доспехи тела:

«С шумом на землю он пал, и взгремели на мертвом доспехи»
(пер. Н. Гнедича).

Когда боги в поэмах Гомера спорят между собой, бывает, что один говорит другому:

«Что за слова у тебя из ограды зубов излетели!»
(пер. Н. Гнедича).

Повествование ведется в эпически бесстрастном тоне: в нем нет признаков личного интереса Гомера; благодаря этому создается впечатление объективности изложения событий.

Обилие в «Илиаде» и «Одиссее» бытовых деталей создает впечатление реалистичности описываемых картин, но это так называемый стихийный, примитивный реализм.

Приведенные выше цитаты из поэм «Илиада» и «Одиссея» могут дать представление о звучании гекзаметра – поэтического размера, придающего несколько приподнятый торжественный стиль эпическому повествованию.

Переводы «Илиады» и «Одиссеи» на русский язык

В России интерес к Гомеру начал понемногу проявляться одновременно с усвоением византийской культуры и особенно возрос в XVIII в., в эпоху русского классицизма.

Первые переводы «Илиады» и «Одиссеи» на русский язык появились во времена Екатерины II : это были либо прозаические переводы, либо стихотворные, но не гекзаметрические. В 1811 г. были опубликованы первые шесть книг «Илиады» в переводе Е. Кострова александрийским стихом, который считался обязательной формой эпоса в поэтике французского классицизма, господствовавшего в то время в русской литературе.

Полный перевод «Илиады» на русский язык размером подлинника был сделан Н. И. Гнедичем (1829), «Одиссеи» – В. А. Жуковским (1849).

Гнедичу удалось передать и героический характер повествования Гомера, и некоторый его юмор, но его перевод изобилует славянизмами, так что уже к концу XIX в. он стал казаться слишком архаичным. Поэтому опыты перевода «Илиады» возобновились; в 1896 г. вышел новый перевод этой поэмы, сделанный Н. И. Минским на основе более современного русского языка, а в 1949 г.– перевод В. В. Вересаева, еще более упрощенным языком.

Илиада Гомера — полномасштабное художественное открытие, сделанное в колыбели мировой культуры — Древней Греции. Поэт воспел величественным гекзаметром (поэтическим размером) события троянской войны — противостояния греков и троянцев. Это одна из первых эпических поэм в истории человечества. Основу произведения составляет мифология, поэтому читателю представляется двухуровневая композиция, где ход борьбы на земле предопределен на Олимпе. Тем интереснее наблюдать характеры не только людей, но и Богов.

В 13 веке до н.э из северной части Греции пришли могущественные племена ахейцев, которые распространились по греческой земле, заняв южное побережье и острова эгейского моря. Микены, Тиринф и Пилос — крупнейшие города, в каждом из которых был свой царь. Ахейцы хотели заполучить малую Азию на восточном побережье, но там располагалось Троянское государство, столицей которого была Троя (Илион). Троянцы мешали свободной торговле греков в малой Азии, так как именно через Илион проходили товарные пути ахейцев. Жажда заполучения восточного побережья и свободного выхода для торговли и стала причиной войны 1200 года до н.э. Кровопролитная борьба вошла в историю под названием Троянская, а ее участниками стали ахейцы и троянцы. Троя была окружена стеной с зубцами, благодаря которой на осаждение этого города греки потратили 10 лет. Тогда ахейцы соорудили огромного коня, впоследствии названного Троянским, в знак преклонения царю Илиона, а ночью из деревянного дара вышли греческие воины, которые открыли ворота города и Троя пала.

Исследователи и ученые долгое время черпали сведения о событиях Троянской войны из трудов Гомера. История стала основой поэмы «Илиада».

Тематика и проблематика

Уже в первых строках поэмы Гомер раскрывает тематику «Илиады». Одна из тем — гнев Ахилла. Проблема ненависти выдвинута автором в своеобразной манере: он приветствует воинственность противоборствующих сторон, но в то же время сетует на бездумные потери. Недаром богиня раздора играет отрицательную роль в произведении. Так автор выражает свое стремление к миру. «Гнев Ахилла» направляет ход войны, поэтому мы полноправно можем назвать его эмоциональную возбужденность стержневой основой произведения. В ней сосредоточена человеческая слабость: мы не можем устоять, когда нами завладевает агрессия.

Впервые герой пылает ненавистью к Агамемнону. Вождь греков силой забирает Брисеиду – пленницу Ахилла. Герой отныне не учувствует в сражениях, таково наказание царю. Греки сразу начинают терпеть поражения одно за другим, а Ахилл не вступает в бой, даже когда Троянцы вплотную подходят к его лагерю. Агамемнон возвращает Брисеиду герою, в шатер заносят дары в качестве извинений, но Ахилл не смотрит на них. Светлые чувства не успевают занять голову героя, сюжетная линия вновь вспыхивает гневом Ахилла, на этот раз из-за убийства его друга Патрокла. Поскольку Ахилл не участвовал в сражениях, а греческая армия несла серьезные потери – Патрокл вызвался помочь воинам, облачившись в доспехи полубога, получив его воинов и колесницу. Жажда воинской славы помутняет сознание юного Патрокла, и, вступая в схватку с Гектором, он умирает.

Ахилл жаждет мести, теперь он объединяется с Агамемноном, ведь ни что так не сближает, как общий враг. Герой вызывает Гектора на бой, пронзает шею мечом и жестоко обходится с телом врага, привязав его к своей колеснице и протащив до самого лагеря. За свою жестокость он расплачивается сполна, ведь тоже падает на поле боя по воле богов. Так автор порицает агрессию и своенравие человека.

Тема чести главным образом раскрывается через противостоящих воинов Гектора и Ахилла, а смерть Троянского предводителя является предзнаменованием падения Трои. Поступок Ахилла по отношению к телу Гектора является бесчестьем, поэтому наказывается богами. Зато к троянскому воину были обращены должные почести, ведь он, по мнению Гомера, был человеком чести до конца.

Тема судьбы тоже затронута автором. Герои Гомера не имеют свободы воли, все они — заложники своей судьбы, предначертанной богами. Жители Олимпа полностью контролируют жизнь людей, выясняя через них свои отношения. Мифологическое сознание современников Гомера так представляло себе мир — через призму мифа. Ни одно действие не считали они случайным, везде находя божий промысел.

Проблематика произведения вмещает в себя основные человеческие пороки: зависть, мстительность, честолюбие, жадность, блуд и так далее. Эти преступные страсти одолевают даже богов. Все начинается с зависти, мстительности и себялюбия богинь, продолжается благодаря честолюбию, гордыне, жадности и похоти людей, а заканчивается их жестокостью, хитростью и глупостью. Каждое из этих качеств — проблема, которая, тем не менее, вечна. Автор считает, что пороки родились вместе с людьми и исчезнут они тоже, как явления одного порядка. В дурных чертах он видит не только негатив, но и источник многогранности жизни. Поэт несмотря ни на что воспевает людей такими, какие они есть.

В каком переводе лучше читать?

Перевод «Илиады» Гомера, безусловно, можно считать тяжелым творческим трудом, каждый автор старался «дотронуться» до событий Древней Греции, чтобы в полной мере передать и приблизить читателя к оригинальной поэме. Существует 3 авторских перевода, пользующихся спросом среди читателей – А.А.Сальникова, В.В.Вересаева и Н.И. Гнедича.

1. Н.И. Гнедич стремился своим переводом приблизиться к Гомеровскому стилю, он хотел передать атмосферу эпохи, используя высокий стиль, и, на наш взгляд, у него это получилось. «Илиада» Гнедича написана гекзаметром, наполнена архаизмами и славянизмами. Именно в этом переводе читатель может прочувствовать выразительность языка и погрузиться «с головой» в Древнегреческий мир, несмотря на то, что текст достаточно сжатый. Данный перевод довольно тяжело читается из-за обилия устаревших слов, рассчитан на «искушенного читателя».
2. В.В Вересаев заменил слова «очи», «брег», «в сонмах» на более простые и разговорные. Часть его перевода взята от Жуковского и Гнедина, и автор не скрывал этого, он считал, что хорошо написанные фрагменты других переводчиков можно использовать в своих трудах. Данный перевод читается легче, чем у Н.И. Гнедича и рассчитан на «неискушенного читателя».
3. В переводе А.А. Сальникова появляется ровность ритма стихотворного произведения. Текст адаптирован для современного читателя и не составляет труда в прочтении. Данный перевод лучше всего подойдет для понимания сюжета «Илиады».

Суть произведения

В «Илиаде» Гомера описывается ход Троянской войны. Начинается все на свадьбе Пелея и Фетиды (родители Ахилла), на которой богиня раздора бросает золотое яблоко для «прекраснейшей». Это служит предметом спора между Герой, Афиной и Афродиотой, которые просят троянского царевича Париса рассудить их. Он отдает яблоко Афродите, так как та пообещала ему красивейшую из жен. Тогда-то Гера и Афина становятся непримиримыми врагами Трои.

Поводом к войне послужила обещанная Афродитой прекраснейшая из жен Елена, которая была увезена Парисом от ее законного мужа Менелая. Он впоследствии соберет почти всю Грецию на войну против своего обидчика. Против Трои воюет Ахилл, но не ради восстановления справедливости и воссоединения семьи, он приехал в Трою за славой, ведь именно эта война разнесет его имя далеко за пределы Греции.

Сражения проходят под пристальным наблюдением Богов, которые, как марионетками, управляют людьми, верша исход битвы.

Ахилл был призван на войну Агамемноном, но он не воин своего Царя. Их взаимная ненависть друг к другу приносит первую роковую ссору. Ход войны меняется после того, как Агамемнон силой забирает Брисеиду, принадлежавшую, в виде воинского трофея, герою. Силы Троянцев резко начинают перевешивать после выхода из сражений Ахилла. Только смерть Патрокла возбуждает в герое настоящую жажду мщения. Он вонзает меч в горло Гектора (сын Троянского царя, убийца Патрокла), привязывает его тело к колеснице и едет так до своего лагеря. Месть затмевает разум героя.

Царь Трои Приам просит отдать тело сына, взывая к чувствам Ахилла, ему удается пробудить сострадание в душе героя, и тот отдает тело, пообещав столько дней мира, сколько понадобится для погребения Гектора. Поэма заканчивается картиной погребения Троянского сына.

Главные герои

1. Ахилл – сын от последнего брака бога и земной женщины (Пелей и Фетида). Обладал невероятной силой и выносливостью, слабое место было скрыто в пятке. Один из главных героев Троянской войны, сражался со стороны Греции под формальным предводительством Агамемнона.
2. Агамемнон – микенский царь. Корыстолюбивый. Его ссора с Ахиллом является центральным конфликтом «Илиады».
3. Гектор – сын Троянского царя, пал от руки Ахилла. Настоящий защитник Трои, через данного персонажа раскрывается тема чести.
4. Елена – виновница войны, дочь Зевса, жена Менелая.
5. Зевс – бог громовержец, вершит исход войны.
6. Приам – Троянский царь.
7. Патрокл – друг Ахилла, которого он учит военному делу. Погибает от руки Гектора.
8. Брисеида – наложница Ахилла, влюбляется в героя. Стала поводом ссоры Агамемнона и Ахилла.
9. Менелай — муж Елены.
10. Парис — царевич Трои, похититель Елены.

Чем заканчивается поэма?

«Илиада» Гомера заканчивается картиной погребения Гектора (сына Приама). В его лице видится предзнаменование падения Трои, хотя еще множество событий произойдет, прежде чем стены города будут захвачены.

Скорбь Троянского Царя о сыне была велика, он готов рисковать своей жизнью, чтобы проститься с Гектором. Приам проникает в шатер Ахилла незамеченным, об этом позаботились боги. Царь привозит дары. Аполлон просил героя усмирить свою жестокость, но гнев за смерть друга не утихает. Троянский царь падает на колени и взывает к чувствам сострадания Ахилла, ведет речь об отце героя Пелее, который так же ждет сына с войны живым, а Приам теперь одинок, ведь Гектор был его единственной надеждой. Самоотверженность и отчаянье, которые поставили на колени Царя перед воином, трогают потаенные уголки души Ахилла. Царь просит тело сына, чтобы похоронить с почестями, они вместе плачут, гнев утихает, и герой отдает Гектора Приаму. Ахилл так же обещает столько дней мира и военного бездействия, сколько потребуется для погребения Троянского вождя по всем правилам.

Над телом павшего воина плачет Троя. Погребальный костер оставляет лишь прах от тела Гектора, который помещается в урну и опускается в могилу. Сцена заканчивается поминальным пиром.

Значение «Илиады» в культуре

Гомер поэмами «Илиада» и «Одиссея» открывает новую литературную страницу в истории.

В «Илиаде» сливаются воедино история и мифы, боги очеловечиваются, а люди прекрасны, как боги. Тема чести, поднятая здесь Гомером, потом неоднократно поднимется другими писателями. Поэты средних веков стали переделывать поэмы «на свой лад», дополнив «Илиаду» «Троянскими сказаниями». Эпоха ренессанса принесла большое число переводчиков, интересующихся творчеством Гомера. Именно в этот период произведение набирает популярность и за одно столетие принимает облик, приближенный к тому тексту, который мы можем прочитать сейчас. В век просвещения появляется научный подход к поэме, ее содержанию и автору.

Гомер не только открыл литературную страницу в истории, но и вдохновил и до сих пор вдохновляет читателей. От «Илиады» и «Одиссеи» появятся художественные приемы, став основой творчества Старого Света. А Образ слепого автора плотно войдет в представления о писателе Европейского типа.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

В гневе Ахилл удаляется в палатку и просит свою мать Фетиду умолить Зевса, чтобы греки до тех пор терпели поражения от троянцев, пока Агамемнон не даст ему, Ахиллу, полного удовлетворения. Девятилетняя осада на грани срыва, но ситуацию исправляет Одиссей .

Во второй песне Гомер описывает силы противоборствующих сторон. Под предводительством Агамемнона к стенам Трои приплыло 1186 кораблей, а само войско насчитывало свыше 130 тыс. солдат. Свои отряды прислали различные области Эллады:

• Аргос (под началом Диомеда),
• Аркадия (под началом Агапенора),
• Афины и Локрида (под предводительством Аякса Великого),
• Итака и Эпир (под началом Одиссея),
• Крит (под началом Идоменея),
• Лакедемон (спартанцы Менелая),
• Микены , Родос (под началом Тлеполема),
• Фессалия (мирмидоняне Ахилла),
• Фокида , Эвбея , Элида , Этолия и пр.

На стороне троянцев под предводительством Гектора сражались ополчения

• дарданов (под началом Энея),
• пафлагонцев (под началом Пилемена),

Поскольку Троянская война началась с похищения Елены , то в третьей песне в единоборство вступают её юридический муж Менелай с фактическим - Парисом .

В поединке побеждает Менелай, однако богиня Афродита спасает Париса от смерти и раненого уносит с поля боя. Из-за того, что поединок не закончился смертью одного из соперников, он считается недействительным.

Агамемнон настаивает на исполнении заключенного договора, но троянец Пандар нарушает перемирие, пуская стрелу в Менелая, после чего завязывается первое открытое сражение (четвёртая песнь), Элефенор убит Агенором .

Война продолжается. Однако ни ахейцы, ни троянцы не могут одержать верх. Смертным помогают бессмертные боги. Ахейцам покровительствует Афина Паллада, Гера и Посейдон, троянцам - Аполлон , Арес и Афродита .

Пятая песнь рассказывает о том, как в жестокой битве даже бессмертные Арес и Афродита получают ранения от руки ахейца Диомеда , руководимого Афиной. Видя силу Афины Паллады, предводитель троянцев Гектор возвращается в Трою и требует принести богине богатые жертвы. Заодно Гектор стыдит скрывшегося в тылу Париса и обнадеживает свою жену Андромаху .

Возвратившись на поле боя, Гектор вызывает на поединок сильнейшего из ахеян и его вызов в седьмой песне принимает Аякс Великий . Герои бьются до поздней ночи, но никто из них не может одержать верха. Тогда они братаются, обмениваются дарами и расходятся.

Желание отомстить за друга возвращает в игру Ахилла , который, в свою очередь, убивает Гектора , поразив его копьем в шею. В конце «Илиады» разворачивается тяжба за тело Гектора , которое Ахилл первоначально отказывался выдавать отцу погибшего для погребения.

Для погребения Гектора и Патрокла устанавливается одиннадцатидневное перемирие, устраиваются похоронные игры.

Герои «Илиады»

Песнь вторая «Илиады» содержит список кораблей греков, где указываются имена многих греков, принявших участие в войне, а также указываются местности, откуда они родом. Там же даётся и список троянцев, но он сильно уступает перечню греков, в нём указаны лишь некоторые герои «Илиады».

Ахейцы

• Диомед - сын Тидея , Царь Аргоса .
• Аякс Малый - сын Оилея , частый союзник Аякса Великого .
• Патрокл - лучший друг Ахилла.
• Нестор - Царь Пилоса , доверенный советчик Агамемнона.

Ахилл и Патрокл

Троянцы

• Мужчины
  • Гектор - сын Царя Приама и главный воин троянцев.
  • Эней - сын Анхса и Афродиты .
  • Деифоб - брат Гектора и Париса .
  • Парис - похититель Елены .
  • Приам - престарелый Царь Трои .
  • Полидамант - разумный командир, чьи советы игнорируются, антагонист Гектора .
  • Агенор - троянский воин, сын Антенора , пытался сражаться с Ахиллом (Песнь XXI).
  • Сарпедон - убит Патроклом . Был другом Главка ликийцев , воевавших на стороне Трои .
  • Главк - друг Сарпедона и вместе с ним предводителем ликийцев , воевавших на стороне Трои .
  • Евфорб - первый из троянских воинов ранивший Патрокла .
  • Долон - шпион в греческом лагере (Песнь X).
  • Антенор - советник царя Приама, который предлагал вернуть Елену и закончить войну.
  • Полидор - сын Приама и Лаофои.
  • Пандар - великий стрелок из лука, сын Ликаона.

• Женщины
  • Гекуба (Ἑκάβη ) - жена Приама , мать Гектора , Кассандры , Париса и др.
  • Елена (Ἑλένη ) - дочь Зевса , жена Менелая , похищена Парисом , затем стала женой Деифоба . Её похищение стало причиной Троянской войны .
  • Андромаха - жена Гектора , мать Астианакта .
  • Кассандра - дочь Приама . Её пытался соблазнить Аполлон , подарив ей дар пророчества, но будучи отвергнут ею, сделал так, что её предсказаниям никто не верит.
  • Брисеида - троянская женщина, захваченная греками, досталась Ахиллу в качестве трофея .

По некоторой трактовке, в образах Гектора и Ахилла отражена борьба разумного и импульсивного начал .

Боги «Илиады»

Сакральным значением в «Илиаде» обладает гора Олимп , на которой восседает Зевс , сын Кроноса . Его чтут как ахейцы, так и троянцы. Он возвышается над противоборствующими сторонами. В повествование вовлечены многие олимпийские и другие боги, одни помогают ахейцам, другие троянцам. Многие из событий, описанных в «Илиаде», вызываются, направляются богами, боги также часто влияют на ход событий, выступая на стороне одной из противоборствующих сторон.

• Олимпийцы:
  • Зевс (нейтрален, но чаще помогает троянцам из-за обещания отомстить за Ахилла)
  • Гера (за ахейцев)
  • Артемида (за троянцев)
  • Аполлон (за троянцев)
  • Аид (нейтрален)
  • Афродита (за троянцев)
  • Арес (за троянцев)
  • Афина (за ахейцев)
  • Гермес (нейтрален)
  • Посейдон (за ахейцев)
  • Гефест (за ахейцев)

• Остальные:
  • Эрида (за троянцев)
  • Ирида (за ахейцев)
  • Фетида (за ахейцев)
  • Лето (за троянцев)
  • Протей (за ахейцев)
  • Скамандр (за троянцев)
  • Фобос (за троянцев)
  • Деймос (за троянцев)

Исследования

Название Ἰλιάς «Илиада» буквально обозначает «Троянская поэма», в соответствии со вторым названием Трои - «Илион».

Долгое время исследователи спорили о том, описывает ли поэма реальные события, или Троянская война была лишь вымыслом. Раскопки Шлимана в Трое обнаружили культуру, соответствующую описаниям в «Илиаде» и относящуюся к концу II тысячелетия до н. э. Недавно дешифрованные хеттские надписи также свидетельствуют о наличии могущественной ахейской державы в XIII веке до н. э. и даже содержат ряд имен, до сих пор известных лишь из греческой поэмы.

Литературная судьба «Илиады»

«Илиада» в России

Впервые переводы фрагментов из "Илиады" Гомера появились в т. ч. из-под пера М. Ломоносова .

В XVIII веке появляются первые опыты переводов «Илиады»: П. Е. Екимов осуществил прозаический перевод (1776, 1778), а Е. И. Костров - александрийским стихом (п. I-VI, 1787; п. VII-IX, «Вестник Европы », 1811).

В 20-х годах XIX в. новый прозаический перевод обеих поэм Гомера сделал И. И. Мартынов. Разбор всех песен «Илиады» в 1826 г. опубликовал И. Я. Кронеберг .

Начавший переводить «Илиаду» александрийским стихом Н. И. Гнедич затем отказался от этого замысла и перевёл всю поэму гекзаметром (1829). Перевод был горячо приветствуем лучшими писателями, в особенности Пушкиным . Впоследствии В. Г. Белинский писал, что «постигнуть дух, божественную простоту и пластическую красоту древних греков было суждено на Руси пока только одному Гнедичу» . «Илиада» в переводе Гнедича, изобилующем архаизмами , в точности передает ощущение подлинника по силе и яркой образности языка и считается классическим русским переводом .

В XX веке перевод «Илиады» произвели В. В. Вересаев и П. А. Шуйский (работа последнего до сих пор не издана, пока из неё оцифрована только ).

В ХXI веке «Илиаду» перевёл на русский язык классическим гекзаметром Александр А. Сальников, в 2011 году .

Библиография

Издания

• Homeri Ilias. Volumen prius rhapsodias I-XII continens , recensuit Martin L. West (Bibliotheca scriptorum Graecorum et Romanorum Teubneriana), Stuttgart & Leipzig: B.G. Teubner 1998, lxii + 372 pp. ISBN 3-519-01431-9
• Homeri Ilias. Volumen alterum rhapsodias XIII-XXIV continens , recensuit Martin L. West (Bibliotheca scriptorum Graecorum et Romanorum Teubneriana), K. G. Saur: Leipzig & Munich 2000, vii + 396 pp.

Переводы

Русские переводы:

• Омировых творений часть 1, содержащая в себе двенадцать песен Илиады. Перевел с греческого коллежский секретарь Петр Екимов. СПб., . 406 стр.
• Омировой Илиады часть 2, содержащая в себе последния двенадцать песен. / [Пер. П. Е. Екимова]. СПб., . 433 стр.
• Илиада. / Пер. прозой и примеч. И. Мартынова. В 4 ч. СПб., 1823-1825. (параллельный текст на греч. и рус. яз.)
• Илиада Гомера , переведенная Николаем Гнедичем… СПб., . (неоднократно переиздавался )
• Илиада Гомера . / Пер. Н. И. Гнедича, редижированный С. И. Пономаревым. 2-е изд. СПб.: А. С. Суворин, 1892. LXXXVI, 440 стр.
• Илиада Гомера . / Пер. Н. М. Минского . М., . 416 стр.
  • / Пер. Н. М. Минского, вступ. ст. П. Ф. Преображенского. М.: Гослитиздат, . 353 стр. 10000 экз.
• Гомер . Илиада. / Пер. В. Вересаева . М.-Л.: Гослитиздат, . 551 стр. 10000 экз.
  • переиздания «Илиады» и «Одиссеи» в его переводе: М.: Просвещение, 1987. 398 стр. 263000 экз.

Самый подробный из имеющихся на русском языке комментарий помещен в издании:

• Гомер . Илиада. / Пер. Н. И. Гнедича . Ст. и прим. А. И. Зайцева . Отв. ред. Я. М. Боровский. (Серия «Литературные памятники»). Л.: Наука, . 576 стр. 50000 экз.
  • переизд.: СПб.: Наука, 2008.

Исследования

см. также библиографию в статье Гомер

• Шестаков С. П. О происхождении поэм Гомера. Вып. 2. О происхождении Илиады. - Казань, 1898. - 547 с.
• Сахарный Н. Л. Илиада: Разыскания в области смысла и стиля гомеровской поэмы. - Архангельск, 1957. - 379 с. - 800 экз.
• Шталь И. В. Гомеровский эпос: Опыт текстологического анализа «Илиады». - М.: Высш. шк., 1975. - 246 с. - 15000 экз.
• Клейн Л. С. Бесплотные герои. Происхождение образов «Илиады». - СПб. : Фарн, Художественная литература, 1994. - 192 с. - 1000 экз. - ISBN 5-280-02015-x .
• Клейн Л. С. Анатомия «Илиады». - СПб. : Изд-во СПб. ун-та, 1998. - 560 с. - 1000 экз. - ISBN 5-288-01823-5 .
• Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. - М.: Восточная литература, 1996. - 328 с. 2000 экз.
• Page D. History and the Homeric Iliad. Berkeley, Univ. of California Press, 1959.
• Reinhardt K. Die Ilias und inr Dichter . Göttingen, 1961.
• Edwards, Mark W.; Kirk, Geoffrey Stephen; et al. (editors), , Cambridge University Press, 1993
• West, Martin L., , München: K.G. Saur, 2001. ISBN 3-598-73005-5
• Зелинский, ф. ф. «Закон хронологической несовместимости и композиция Илиады» (сборник «Χαριστήρια», Санкт-Петербург, 1897),
• Зелинский, ф. ф. «Die Behandlung gleichzeitiger Ereignisse im antiken Epos» (Лейпциг, 1901; Suppl. к «Philologus»)
• Зелинский, ф. ф. «Старые и новые пути в гомеровском вопросе» (ЖМНП , май, 1900).

Античные схолии к Илиаде

Схолии к «Илиаде» по изданию Диндорфа () занимают 6 томов:

• Древние схолии:
  • . Песни I-XII
  • Песни XIII-XXIV
• Схолии из «Codex Veneti Marcianus 453»:
  • . Песни I-XII
  • . Песни XIII-XXIV
• Схолии «Townleyana»:
  • .
  • .
• Женевские схолии к Илиаде
• Новое издание схолий: Erbse, Hartmut , Scholia graeca in Homeri Iliadem (scholia vetera). 7 vol. Berlin: de Gruyter. - .

Экранизация

• Гнев Ахилла

Напишите отзыв о статье "Илиада"

Литература

• Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929-1939 .

Примечания

Ссылки

	в Викитеке

• в библиотеке Максима Мошкова
• в библиотеке Максима Мошкова
• перевод Шуйский;

Эпос Прочие

Эпический цикл (Троянская война)
Киприи (11 песен) | Илиада (24 песни) | Эфиопида (5 песен) | Малая Илиада (4 песни) | Разрушение Илиона (2 песни) | Возвращения (5 песен) | Одиссея (24 песни) | Телегония (2 песни)

Отрывок, характеризующий Илиада

– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l"empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.

Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu"est ce que c"est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d"honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.

На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l"Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d"honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s"est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l"avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.

Здравствуйте, дорогие читатели сайта Спринт-Ответ. Сегодня у нас на календарях 10.10.2017, а значит завтра выйдет печатная версия очередного выпуска газеты «Аргументы и Факты». Пока имеется электронная версия газеты, поэтому уже можно напечатать все правильные ответы на кроссворд №41 в газете «Аргументы и Факты» за 2017 год. Все верные ответы на кроссворд можно узнать в конце статьи, они напечатаны в компактном виде сразу после вопросов кроссворда. Ответы будут публиковаться по мере разгадывания кроссворда №41 в "АиФ" за 2017 год.

По горизонтали:

1. Дикость какая-то!
6. «Курьер» из роддома.
9. Крупье на тотализаторе.
10. Услуги альфонса.
11. «Собрание сочинений» модельера.
14. Корнеплод против ларингита.
16. Что подвешено в доме героя фильма «Безымянная звезда»?
17. Какому искусству никогда и нигде не обучался Элвис Пресли?
18. Розничная … выше оптовой.
19. Сиделец на гвоздях.
20. Кто сделал первый стихотворный перевод «Илиады» на русский язык?
21. Какое зерно земле предают?
23. Царство Урана.
25. Чьи цветы заваривают, чтобы принимать от нервов?
29. Премия за книгу на основе сетевого журнала.
31. Кто замужем за вашим сыном?
32. Самая крупнокалиберная общага в зоопарке.
34. Аура с икон.
37. Какой из своих фильмов кинорежиссер Андрей Тарковский переснимал трижды, поменяв трех операторов?
38. Какую марку часов Джеймс Бонд носил в девяти фильмах?
40. В каком из итальянских городов создали первый в Европе анатомический театр?
42. Сухой … у туристов.
44. «Архиерейский камень».
45. Какой бог оберегал римские стада от волков?
46. Мокруха во время ненастья.
47. Леонид Ильич «во главе застоя».
48. Откуда родом Амедео Модильяни?
49. «Люблю до радости и боли твою озерную тоску».
50. Кто стал инициатором приглашения Олега Ефремова в МХАТ?
51. Какой президент оправдывался по «делу» Моники Левински?
52. Повелительный.
53. Приколист с Мелмака.
54. Самый богатенький в мире Билл.

По вертикали:

1. С каким краем связано раннее детство поэта Андрея Вознесенского?
2. Река с сибирских полотен Василия Сурикова.
3. Конвой в музыке.
4. Планета людей.
5. В какой сказке все «тянут-потянут, а вытянуть не могут»?
7. Вспышка в мозгу.
8. «Немой экзаменатор».
10. Кто мечтал построить филиал Голливуда в окрестностях Кишинева?
12. «Запустить мыслительный …».
13. Патриарх советского кино, всем предметам роскоши предпочитавший книги.
15. Какому инструменту Эннио Морриконе поручил главную тему в саундтреке к фильму «Миссия»?
16. «Гирьки» для атлета.
19. Графство с именным пудингом.
22. «Сопло дымохода».
24. Какое качество никогда не обойдется несколькими словами?
26. Мировой музей на улице Риволи.
27. Застарелые привычки погоды.
28. «Хобби» с нанесением тяжких телесных повреждений «братьям нашим меньшим».
30. Каким камнем внутри отделан мавзолей Гур-Эмир?
33. Под чье личное поручительство из ВЧК отпустили Сергея Есенина, которого обвинили в контрреволюции?
34. Самая «скорая помощь».
35. «Ради галочки».
36. Какой маршал «вытащил из лагерной пыли» певицу Лидию Русланову?
39. Линия винтом.
40. Что скрипит в старом матрасе?
41. «Пугливый лес».
43. «Всенощное …» накануне Пасхи.
46. Эксцесс на почве хулиганства.
48. «Домушник» среди подъемников.

Амеде́о (Иеди́дия) Клеме́нте Модилья́ни (итал. Amedeo Clemente Modigliani ; 12 июля 1884, Ливорно (Ливо́рно (итал. Livorno) - крупнейший порт Тосканы, административный центр одноимённой провинции. Расположен на восточном берегу Лигурийского моря в естественной бухте, в нескольких милях к югу от устья реки Арно, в окружении низких Ливорнских холмов. Покровителем города считается Иулия Карфагенская. Праздник города 22 мая. ), Королевство Италия - 24 января 1920, Париж, Третья французская республика) - итальянский художник и скульптор, один из самых известных художников конца XIX - начала XX века, представитель экспрессионизма.

«Ста́лкер» - советский фантастический фильм-притча режиссёра Андрея Тарковского, снятый на киностудии «Мосфильм» в 1979 году по мотивам повести «Пикник на обочине» братьев Стругацких.
Одно из наиболее значительных произведений в творчестве Андрея Тарковского, который говорил, что в нём он «легально коснулся трансцендентного». Производство фильма сопровождалось множеством проблем и заняло около трёх лет. При проявке плёнки практически полностью погиб первый вариант, и картину переснимали трижды, с тремя разными операторами и художниками-постановщиками.

Александр Сальников

Кто девятый сын Приама?

«Илиада» - библия Древней Греции. И эта великая поэма древности таит в себе ещё много тайн и загадок. Например, есть, на мой взгляд, неразрешённый, а может, и неразрешимый вопрос по поводу имени одного из сыновей царя Трои старца Приама. Известно, что Приам имел много детей, его плодовитости позавидовал бы любой мужчина. В разных источниках называется разное количество его потомков, в одних говориться, что у Приама было 50 сыновей и 50 дочерей, в других упоминается 50 сыновей и 12 дочерей, в третьих говорится, что у него было всего 50 детей. Гигин, например, указывает 41 сына и 14 дочерей, а Вергилий намекает на 100 дочерей и невесток. Как бы там ни было, здесь нас интересует только один сын царя Приама.

Работая над современным переводом «Илиады» мне, естественным образом, приходилось сверяться с уже существующими русскими переводами. В. Вересаев признавался, что при работе над переводом «Илиады» он старался придерживаться перевода Н. Гнедича, но не отвергал и перевода Н. Минского. В предисловии к своему переводу Вересаев пишет: «В основу моего перевода я кладу перевод Гнедича везде, где он удачен, везде, где его можно сохранять… Я считал возможным вносить в перевод также отдельные удачные стихи и обороты Минского. И если от заимствований качество перевода повысится, то этим все будет оправдано» . Таким правилом пользовался и я, с той только разницей, что кроме переводов Гнедича и Минского, в моём распоряжении был и перевод Вересаева. Другими русскими переводами, например, Шуйского, я не пользовался по той простой причине, что трёх было уже больше чем достаточно. К слову сказать, у меня создалось впечатление, что перевод Вересаева во многих местах даже более точен, чем перевод Гнедича, вопреки устоявшемуся мнению, будто перевод Гнедича самый точный. Но это так, замечание к месту.

Что же касается моего перевода, то за основу я взял древнегреческий текст «Илиады» издания Д. Монро и Т. Аллена. Если бы не этот выбор, я, вероятно, и не обратил бы внимания на строку, в которой как раз и указано заинтересовавшее меня имя. В 24-й песне «Илиады», в стихах 249-252, есть перечисление девяти сыновей царя Трои. В этом месте рассказывается о том, как Приам кричит на них, ругая за нерадивость, перед тем, как отправиться в стан ахейцев за телом Гектора, своего старшего сына. Вот как выглядят эти стихи в древнегреческом тексте издания Томаса Аллена:

Δηΐφοβόν τε καὶ Ἱππόθοον καὶ δῖον Ἀγαυόν·

В этом коротком списке царских сыновей последним стоит имя Ἀγαυόν (Агав, Агаон, Агайон). Однако известно, что в русской традиции перевода в этом месте указывается имя Дий. Например, всё в тех же трех основных русских переводах «Илиады» (Н. Гнедича, Н. Минского, В. Вересаева) имя девятого сына Приама из этого списка переводится как Дий. Здесь можно отметить, что Н. Гнедич в данном месте, возможно, по ошибке, указал ещё одного сына Приама по имени Клит, которого нет в поэме. У Гнедича получилось, что Гомер в этом месте говорит не о девяти, а о десяти сыновьях. Последним в перечислении Гнедич указывает Дия:

Все удалилися. Он же вскричал, сыновей порицая,

Клита , Гелена , Париса , питомца богов Агафона ,

Паммона , Гиппофооя , Дейфоба вождя, Антифона ,

Храброго сына Полита и славного мужеством Дия ;

Грозно на сих сыновей и кричал и приказывал старец:

Мы не будем разбирать вопрос о том, с какого именно оригинального текста в своё время Гнедич переводил «Илиаду», какое слово он перевёл как имя Клит, и почему (а, скорее всего, именно поэтому) упустил числительное «девять» (ἐννέα) в 252-й строке. Это тема для другого не менее интересного исследования. Нас же интересует не Клит, а Дий и Агаон (Агав). Н. Минский при переводе удаляет Клита, но оставляет Дия:

Начал сзывать сыновей: Агафона , Гелена , Париса ,

Храброго в битвах Полита , бойца Антифона , Паммона ,

Славного Дия , равно Деифоба вождя с Гиппофоем .

Он обратился ко всем сыновьям и воскликнул:

В. Вересаев переводит данное место почти так же, как и Минский, лишь переставив местами имена героев. Он тоже удаляет Клита и оставляет Дия. Но более точно переводит 252-й стих, указывая, что речь идёт именно о девяти сыновьях:

Громко браня Агафона , подобного богу, Париса ,

Паммона и Гиппофоя , Антифона и Деифоба ,

Дия с Геленом , Полита могучеголосого, - всех их

Девятерых призывал он и громко давал приказанья:

Если насчёт Клита, как сына Приама, всё ясно, и эта «ошибка» Гнедича признана всеми, так как в оригинале данное имя не встречается (хотя в некоторых русских списках детей Приама Клит всё же присутствует, однако с неизменными оговорками и отсылками к переводу Гнедича), то насчёт Дия, а тем более Агаона (Агава), всё не так однозначно и ясно. Как и имя Клита, имя Дия Приамида в «Илиаде» встречается только в одном месте. Когда речь идёт о Дие как сыне Приама, все источники неизменно отсылают нас к 251-му стиху 24-й песни поэмы. Но мы помним, что в издании Томаса Алена указан не Дий, а Агаон (Агав).

В этой связи меня заинтересовал вопрос, почему большинство антиковедов и переводчиков (не только русских, но и иностранных: например, А.Поуп, С.Батлер, И.Фосс, Р.Фитцжеральд и другие) предпочитают называть девятым сыном Приама в этом списке именно Дия? И мы знаем, что в некоторых других изданиях «Илиады» на древнегреческом языке в данном месте поэмы последним среди царских сыновей указывается Дий:

σπερχομένοιο γέροντος· ὃ δ᾽ υἱάσιν οἷσιν ὁμόκλα

νεικείων Ἕλενόν τε Πάριν τ᾽ Ἀγάθωνά τε δῖον

Πάμμονά τ᾽ Ἀντίφονόν τε βοὴν ἀγαθόν τε Πολίτην

Δηΐφοβόν τε καὶ Ἱππόθοον καὶ Δῖον αγαυόν ·

ἐννέα τοῖς ὃ γεραιὸς ὁμοκλήσας ἐκλευε·

Особенно сильна эта традиция в русскоязычных переводах, начавшаяся, видимо, ещё до Н. Гнедича. Заведующий кафедрой Классической филологии ИВКА РГГУ, доктор филологических наук, защитивший диссертацию по теме: «Формирование античной литературной теории», профессор Н.П. Гринцер в одном из писем написал мне по этому поводу:

«Проблема в том, что не понятно, какое из двух греческих слов δῖον и αγαυόν эпитет, а какое имя; может быть и так, и так. В одном случае “божественный Агав”, а в другом - “блистательный Дий”. Мифографы, действительно, предпочитали Дия, и в большинстве изданий его пишут с большой буквы».

На чём же основывается этот выбор мифографов-антиковедов и переводчиков? Почему большинство из них отдают предпочтение Дию? И чем руководствовались издатели того текста «Илиады» на древнегреческом, с которым я работал при переводе поэмы, когда указали последним имя Агава (Агаона), а не Дия? Вот вопросы, которые меня заинтересовали.

Как выяснилось, проблема трактовки этого места «Илиады» возникла давно, споры о предпочтении написания имени собственного «Ἀγαυόν» или «Δῖον» начались ещё в античные времена, при переписке рукописей. Нет сомнений, что разные толкования в выборе «δῖον Ἀγαυόν» или «Δῖον αγαυόν» произошли в связи с практикой написания древних рукописей, в которых прописные и строчные буквы не различались, что подтверждает древний рукописный текст «Илиады», известный как «Codex Venetus А» из библиотеки святого Марка.

Из словосочетания «δῖον αγαυόν» в древней рукописи не совсем понятно, какое именно из этих слов должно быть именем собственным, а какое эпитетом к нему. Тем не менее, большинство мифографов-антиковедов и переводчиков (следовательно, и изданий) предпочитают указывать на Дия. На чём же основывается этот выбор? Многие источники указывают на древнегреческого мифографа и космолога Ферекида из Сироса (Киклады), жившего в VI веке до н. э., который будто бы упоминал Дия как сына Приама. Также известно, что в труде «Мифы» римского писателя I века н. э. Гая Юлия Гигина имя Дий упоминается в списке сыновей Приама. Именно поэтому Дий как сын Приама указывается не только во всех русских, но и во многих иностранных переводах «Илиады».

Однако отметим, что Гигин в своём списке просто упоминает Дия среди прочих сыновей Приама без всяких комментариев или отсылок на какой-либо источник. Что же касается Ферекида и его мнения по употреблению слов «δῖον αγαυόν», то для выяснения этого вопроса мы должны обратиться к древним схолиям.

Интерпретация древних текстов - дело довольно трудное и кропотливое, исследователям многих веков пришлось изрядно потрудиться над сбором, перепиской и трактовкой древних свитков «Илиады». В своей вступительной статье к очередному изданию поэмы в переводе Гнедича российский филолог, специалист по античной мифологии, философии, истории и культуры Древней Греции, доктор исторических наук, профессор А.И. Зайцев писал:

«Александрийские филологи эллинистической эпохи - Зенодот из Эфеса, Аристофан из Византии и в особенности Аристарх с Самоса (видимо, имеется ввиду не Аристарх Самосский, а Аристарх Самофракийский - А.С.) - собирали методически рукописи поэм Гомера со всех концов эллинского мира и пытались восстановить в первозданном виде гомеровский текст. Сравнивая найденные в большом количестве в Египте папирусы Гомера III в. до н. э. с гомеровскими текстами послеаристарховского времени, мы видим, какую грандиозную работу проделал Аристарх. И если в интерпретации гомеровских поэм Аристарх был во многом наивен, представляя себе, в частности, гомеровское общество по образу и подобию царского двора эллинистической монархии, сам текст обеих поэм, судя по всему, лишь в редких случаях отклоняется от аутентичного гомеровского текста VIII в. до н. э. В последующие столетия восстановленный Аристархом текст "Илиады" и "Одиссеи" тщательно переписывался, перейдя в III- IV вв. н. э. из папирусных свитков в пергаменные кодексы. Лучшие из этих рукописей были снабжены комментариями на полях, так называемыми схолиями, основанными на трудах эллинистических филологов. Эти схолии, дошедшие до нас в византийских рукописях гомеровских поэм, и сейчас во многом помогают исследователям точнее понять поэмы» .

Итак, чем нам могут помочь древние схолии? Отметим, что упоминание об этом непонятном месте встречается в схолиях к «Илиаде» лишь дважды. Первая запись в схолиях к 251-му стиху XXIV песни выглядит следующим образом:

καί οτι ἄδηλον ποτερον ἐστί το κυριον ο Δῖος η ο Ἀγαυός.

Из этой строки мы видим, что неизвестный схолиаст (иногда предполагается, что это сам Аристарх Самофракийский) сомневается, какое из двух слов здесь нужно употребить как имя собственное: «Δῖος» или «Ἀγαυός», какое из них является главным. Вряд ли здесь мы можем почерпнуть что-то полезное для нашего исследования, кроме того, что это, видимо, было первое указание на проблему, то есть на возможное разночтение между именем собственным и эпитетом к нему.

Более определённо подходит к этой проблеме автор другого схолия, который как раз и делает ссылку на Ферекида, как на авторитетный источник в данном вопросе. В своём комментарии к 251-му стиху XXIV песни «Илиады» этот схолиаст пишет о том, что Ферекид якобы считает Дия незаконнорожденным сыном Приама, а слово «ἀγαυόν» эпитетом к имени Дий:

Φερεκύδης τόν Δῖον νοθον υἱόν Πρίᾰμου φησίν εστιν οὖν το «αγαυόν» ἐπιθετον.

Из приведённой строки трудно сказать, идёт ли здесь речь о Ферекиде из Сироса, и действительно ли Ферекид настаивал на том, что в данном месте «Илиады» слово «δῖον» следует считать именем собственным. Но, другими сведениями на этот счёт мы, к сожалению, не располагаем, а автор данного схолия никак не аргументирует своих примечаний. И главное, нам опять не ясно, на каком основании указанный Ферекид считает, что в качестве имени собственного надо употреблять слово «δῖον».

Тем не менее, эти схолии отчасти дают нам возможность понять, почему многие исследователи более склоняются в этом вопросе к Дию, нежели к Агаону. Видимо, приняв на веру ссылку «второго» схолия, они восприняли её как убедительное доказательство. Вполне возможно, что это обстоятельство также побудило Гигина включить Дия в список сыновей царя Приама. И, очень вероятно, что отсутствие каких-либо дополнительных сведений в этом вопросе не позволило Гигину сделать хоть какие-то ссылки или комментарии по этому поводу, и он просто упоминает Дия в своём списке среди прочих сыновей Приама без всяких заметок и отсылок, что также не приближает нас к истине.

Известен ещё труд под названием «Библиотека» (в исторической литературе принято название «Мифологическая библиотека»), приписываемый сначала Аполлодору из Афин, который некоторое время жил в Александрии и работал под руководством Аристарха Самофракийского. В дальнейшем выяснилось, что автор «Мифологической библиотеки» неизвестный древнегреческий писатель, которого стали называть Псевдо-Аполлодором. Тем не менее «Мифологическая библиотека» представляет собой большое собрание традиционных греческих мифов и легенд, являясь одним из значимых источников греческой мифологии. Однако у Псевдо-Аполлодора вовсе не упоминается сын Приама по имени Дий.

Английский банкир, филолог и гомерист Уолтер Лиф (1852 - 1927) в своём переводе поэмы традиционно, вслед за Александром Поупом и другими, указывает в данной строке Дия как сына Приама, но справедливости ради в комментариях пишет о том, что нельзя с полной определенностью сказать, что именно здесь является именем собственным, «δῖον» или «ἀγαυόν», а что эпитетом. Мнение У.Лифа разделяют и многие современные гомероведы.

В поисках истины я обратился за разъяснением этого вопроса в Российскую Ассоциацию антиковедов. Профессор Центра Антиковедения ИВКА РГГУ, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, заведующий кафедрой древних языков истфака МГУ, доктор исторических наук А.В. Подосинов посоветовал мне обратиться к доценту факультета филологии Высшей школы экономики, кандидату филологических наук В.В. Файеру, как к одному из лучших специалистов по Гомеру, античной культуре и истории антиковедения.

На моё письмо В.В. Файер прислал подробный ответ, любезно разрешив использовать его в этом моём исследовании. С его разрешения я приведу некоторые отрывки из письма:

«Если говорить коротко, Уолтер Лиф прав. (…) Достаточно сказать, что оба этих слова могут выступать в качестве эпитетов при имени персонажа. Кроме того, некоторые имена и названия просто придумывались сказителем в ходе импровизации. Конечно, имена главных героев существовали в традиции, а вот всякие третьестепенные персонажи могли, я полагаю, получать случайные имена. (…)

Второй вопрос: что по этому поводу думали античные читатели "Илиады"? Безусловно, Гигин - это авторитетный источник, но следует понимать, что он отстоит от Гомера примерно на такое же расстояние, как мы, допустим, от "Слова о полку Игореве". Могут ли современные ученые утверждать, что всё хорошо понимают в этом памятнике? Едва ли. Так что я думаю, что и мнение Ферекида (которое известно нам из чьего-то пересказа), и мнение Гигина абсолютно ничего не говорят о Гомере, а только о понимании Гомера в более поздние эпохи…»

Мнение В.В. Файера в этом вопросе несколько подбодрило меня. Оказывается, что авторитеты Гигина и Ферекида, на которые все опираются, не такие уж непререкаемые. И хотя мы вынуждены согласиться с тем, что невозможно сказать наверняка, какое из этих двух слов создатель «Илиады» считал именем собственным в данном стихе своей удивительной поэмы, так как других исторических источников, кроме отсылок на Гигина и Ферекида, у нас нет, всё же мы можем продолжить поиск аргументов в других направлениях.

Может быть, в этом вопросе стоит последовать методу Генриха Шлимана и за поиском истины обратиться непосредственно к тексту самой «Илиады»? Возможно, «Илиада» сама подскажет нам, какое из слов древний сказитель скорее всего предпочёл бы употребить в качестве имени собственного, а какое - в качестве эпитета к нему? Ведь если мы узнаем, какое из этих слов наиболее часто употреблялось в «Илиаде» в качестве эпитета, нам будет легче понять ход мысли древнего автора, узнать его взгляд на определённые вещи, и мы сможем с большей долей вероятности предположить то или иное его намерение.

Текстологический анализ, как научный метод, может дать нам не меньше информации, чем ссылка на исторические источники, которые мало проясняют ситуацию. Нередко подсчёт частоты употребления слова в том или ином значении использовался многими исследователями как один из методов поиска аргументов. Например, Л.С. Клейн в своём труде «Анатомия «Илиады»» часто использовал этот метод. В 1-й главе «Илион и Троя» (3. «Эпитеты города») он подсчитывал эпитеты к обоим названиям города (Троя и Илион), а во 2-й главе, «Ахейцы, данаи, аргивяне» (3. «Эпитеты при этнонимах греков») - подсчитывал эпитеты к этнонимам.

Посмотрим и мы, что даст нам метод статистического анализа частоты употребления слов. Давайте займёмся подсчётами и сначала поищем в поэме слово «αγαυόν», в той форме, в которой оно употребляется в 251-м стихе 24-й песни. Оказывается, что это слово в данной форме встречается в поэме всего лишь три раза! Мы видим его в 4-й песне:

οἵ ἑ μέγαν περ ἐόντα καὶ ἴφθιμον καὶ ἀγαυὸν

Потом эта же строка полностью повторяется в 625-м стихе 5-й песни поэмы (приём повтора часто используется в «Илиаде). А в третий раз это слово встречается уже в 24-й песне именно в том самом 251-м стихе. Больше нигде это слово в такой форме не употребляется. Однако оно употребляется в других формах. Например, один раз оно употребляется в форме «ἀγαυῶν» (13:5), пять раз в форме «ἀγαυοὶ», всегда в конце поэтической строки, и двенадцать раз в форме «ἀγαυοῦ», всегда в середине поэтической строки. И это всё. Не так уж много.

Теперь посмотрим статистику употребления слова «δῖον». Оказывается, что в «Илиаде» слово «δῖον» встречается 57 раз и везде (!), кроме нашего спорного места (а я бы сказал, что не кроме, а - в том числе), оно является эпитетом к именам собственным, то есть к именам героев (чаще всего к Гектору и Ахиллесу), а также, например, к названиям рек. Исключение составляет лишь 538-й стих 9-й песни, где это слово относится не к имени героя или названию реки, а к слову «γένος», обозначающее «потомок, отпрыск», в данном стихе «чадо, дочь»:

ἣ δὲ χολωσαμένη δῖον γένος ἰοχέαιρα

Тем не менее, и тут оно является эпитетом. Также в «Илиаде» часто употребляется форма «δῖος». Это слово встречается в текстах поэмы 91 раз, но, как и «δῖον», во всех случаях (!) оно является эпитетом к именам собственным, в основном к именам Ахиллес, Одиссей и Александр.

Статистика вещь упрямая. Не говорит ли результат этого краткого статистического анализа о том, что сам автор «Илиады» на протяжении всего текста поэмы предпочитал употреблять данное слово в качестве эпитета к именам собственным, как правило, к именам смертных героев.

Теперь давайте ещё раз обратимся к интересующему нас месту 24-й песни в древнегреческом тексте и заметим один нюанс. Чуть выше 251-го стиха мы вновь встречаем слово «δῖον», и видим, что здесь оно «традиционно» употребляется именно в качестве эпитета. Ни у кого никаких сомнений по этому поводу не возникает. Вот это место в тексте:

σπερχομένοιο γέροντος· ὃ δ᾽ υἱάσιν οἷσιν ὁμόκλα

νεικείων Ἕλενόν τε Πάριν τ᾽ Ἀγάθων τε δῖον

Πάμμονά τ᾽ Ἀντίφονόν τε βοὴν ἀγαθόν τε Πολίτην

Δηΐφοβόν τε καὶ Ἱππόθοον καὶ δῖον Ἀγαυόν·

ἐννέα τοῖς ὃ γεραιὸς ὁμοκλήσας ἐκλευε·

Почему же в первом случае слово «δῖον» переводится как эпитет «божественный», «богоподобный», «боговидный», «блистательный», а во втором - как имя собственное? Отчасти ответ на этот вопрос мы уже знаем. Многие гомероведы соглашаются с отсылкой на Ферекида и Гигина, поэтому в словосочетании «δῖον αγαυόν» в качестве имени собственного предпочитают употребить слово «δῖον», а не «αγαυόν».

Но текстологический анализ показал нам иной результат. К тому же Дий как имя собственное употребляется в «Илиаде» обычно в том случае, когда речь идёт о Зевсе. Даже если проанализировать отдельно только 24-ю песню «Илиады», то можно увидеть, что имя Дий как Зевс, а также друге формы (зевсов, от Зевса, по воле Зевса) употребляется в ней 12 раз. Из них 4 раза употребляется форма «Διὶ», 6 раз форма «Διὸς» и 2 раза форма «Διόθεν». Уместно ли рядом с именем Дий как Зевс употреблять имя Дий как смертный герой?

Известно, что многие имена героев «Илиады» не имели исторической основы и просто придумывались Гомером, так сказать, для связки сюжета. Л.С. Клейн даже пишет о способе различения таких героев:

«Отработан способ отличить героев, созданных специально для « Илиады », от героев, взятых в неё из других поэм Троянского цикла. Первые вступают в войну только с началом событий « Илиады », то есть на десятом году войны, и к концу поэмы находят смерть. Они не выходят за рамки « Илиады », потому что это противоречило бы их отсутствию в других поэмах, созданных раньше и изображающих предшествующие и последующие события Троянской войны. Герои же, существовавшие и до « Илиады », хорошо представлены в этих поэмах - их характеризуют пассажи, называемые Ante-Homerica (или Ante-Italica) и Post-Homerica (или Post-Italica), то есть проявления догомеровские (до « Илиады ») и послегомеровские (после « Илиады »). Пользуясь этим методом, многого достиг В. Кульман» .

Многие антиковеды считают, что Дий как сын Приама относится именно к таким, вымышленным, героям. Но было бы странным для автора наряду с именем верховного бога Зевса (Дия) употребить придуманное аналогичное же имя, да ещё для третьестепенного героя, нерадивого сына царя Приама, который даже не воевал и упоминается в поэме единожды. Это как-то не укладывается в логику повествования не только всей эпической поэмы, но, как видим, даже взятой отдельно 24-й песни, в которой имя Дия, как верховного бога в той или иной форме употребляется 12 раз.

Кроме того, история показывает, что имена людей, ставших национальными героями, символами, со временем нередко обожествлялись и становились собственно именами богов. Обратный же процесс, то есть, чтобы именами богов называли смертных, крайне редок, особенно если эти боги были ещё «в силе». Например, вряд ли можно найти людей названных в честь богов непосредственно их же именами (Гера, Афродита, Аполлон, Зевс, Гефест и т.п.), хотя в качестве эпитетов к именам они вполне могут использоваться, например: «любимец Аполлона», «любимец Зевса», или «подобная Афродите». У Л.С. Клейна в книге «Бесплотные Герои» , где он подробно рассматривает происхождение многих героев «Илиады», можно проследить схожие умозаключения. Часто ли в письменных источниках той эпохи, когда Зевс был верховным божеством, встречается мужское имя Дий у людей? Думается, нет. В этой связи было бы странным предположить, что царь Приам назвал одного из своих сыновей Дием, именем самого Зевса, а вот в качестве эпитета «боговидный», «богоподобный» это слово вполне могло бы подходить к имени сына царя.

Кстати, как гипотезу можно рассмотреть возможность того, что Гомер в качестве вымышленных имён героев «Илиады» употреблял имена своих современников: может быть, царя, при котором жил сказитель, и по заказу которого, возможно, писал свои поэмы; также вполне возможно он употреблял имена царской родни, знатных вельмож того времени и проч. По типу Данте Алигьери, который населил «Божественную комедию» своими современниками.

Но вернёмся к нашему вопросу. Само значение имени также может сказать о многом. Имя Дий (Зевс) означает «светлое небо, сияющее небо», имя Агав (Агаон), как и Агафон (Агатон), означает «добро», «благо», «добрый», «славный». Родители, скорее всего, дадут младенцу имя со значением «славный» и «добрый», чем со значением «светлое небо» или даже «божественный». Эпитет «божественный», как правило, давался уже взрослому герою за его подвиги. Имя же Ἀγαυόν (Агав, Агаон) вполне могло бы быть именем сына царя, так как через строку выше в том же месте поэмы мы видим имя Ἀγάθων (Агатон, Агафон), а оба эти имени означают примерно одно и то же: «добро», «благо», «добрый», «хороший», «славный». Слово «ἀγαθον», как и слово «ἀγαυόν» значат «благо», «добро», а слово «ἀγαυός» обозначает «славный», «достославный», «прославленный».

В «Илиаде» есть ещё одна «подсказка» на счёт имени Ἀγαυόν. Мы знаем, что в поэме многие имена имеют как мужскую, так и женскую форму. Например: Агамед и Агамеда, Алфей и Алфея, Брис и Брисеида, Гипподам и Гипподамия, Подаркес и Подарга, Полидор и Полидора, Хрис и Хриса с Хрисеидой и т.д. И вот в 18-й песне, где рассказывается о тётках Ахиллеса, сёстрах его матери, богини Фетиды, мы видим, что одну из нимф зовут Агавой:

καὶ Μελίτη καὶ Ἴαιρα καὶ Ἀμφιθόη καὶ Ἀγαυὴ

Мужская форма этого имени как раз и будет Агав (Агаон), что вполне укладывается в нашу теорию.

Резюмируя всё вышесказанное, отметим, что сама «Илиада», без посторонних источников, может дать нам достаточно оснований предполагать, что в рассматриваемом нами стихе автор поэмы, скорее всего, мог иметь в виду сына Приама по имени Агав (Агаон). В то же время, в текстах поэмы мы не находим подтверждений тому, что Приам мог назвать своего сына Дием, то есть, что в 24-й песне Гомер мог использовать это слово как имя собственное для выдуманного третьестепенного героя.

Итак, мы теперь с достаточной долей вероятности можем сказать, на каком именно основании Д.Б. Монро и Т.В. Аллен в своём издании «Илиады» на древнегреческом указывают Агава (Агаона) как сына Приама. Сама поэма предоставила нам немало доказательств на этот счёт, и показала, что автор «Илиады» наверняка предпочёл бы употребить в качестве имени собственного слово «αγαυόν», нежели «δῖον».

Что ж, несмотря на все приведённые выше доводы, справедливости ради мы должны признать, что Уолтер Лиф и многие другие гомероведы, солидарные с его точкой зрения, абсолютно правы в том, что нам вряд ли когда-нибудь удастся узнать, по какой именно причине Ферекид, а следом и Гигин, указывают Дия как сына Приама. Если, конечно, не найдётся вдруг, где-нибудь в древних архивах или при раскопках, какой-либо ветхий свиток, который бы разъяснил этот вопрос самым бесспорным образом.

Мне же думается, что со временем всё встанет на свои места и в данном месте «Илиады» все будут писать «καὶ δῖον Ἀγαυόν», а не «καὶ Δῖον αγαυόν», то есть именем девятого сына Приама по праву станет Агав (Агаон), а не Дий. И в алфавитных списках сыновей Приама он займёт первое место, потеснив Агафона.

В заключение скажу, что, будучи писателем, я анализировал «Илиаду», прежде всего, как литературное, а не историческое произведение, поэтому не претендую на истину в последней инстанции и буду рад, если моё небольшое исследование послужит поводом для новых споров по этому вопросу среди гомероведов.

Список использованной литературы

А. И. Зайцев /Древнегреческий героический эпос и "Илиада" Гомера, (Гомер. Илиада. - Л., 1990.

Античные писатели. Словарь. - СПб.: Издательство «Лань», 1999.

Аполлодор. Мифологическая библиотека. Ленинград, Издательство «Наука», Ленинградское отделение, 1972.

Вергилий. Энеида II 501

Гигин. Мифы 90

Гомер. Илиада. / Пер. В. Вересаева. М.-Л.: Гослитиздат, 1949. – 551 с.

Гомер. Илиада. Одиссея. /Пер. Н. Гнедича, ред. Л. Лебедева. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000.

Еврипид. Троянки 135

Житомирский С. В. Античная астрономия и орфизм. - М.: Янус-К, 2001.

Илиада Гомера. / Пер. Н. М. Минского. М., 1896. – 416 с.

Клейн Л.С. «Анатомия «Илиады». - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1998.

Клейн Л.С. «Бесплотные Герои. Происхождение образов «Илиады»». – СПБ.: Художественная литература, 1994. - 192 с.

Мифологический словарь /Гл.ред. Е. Мелетинский. – М.: М 68 Сов. Энциклопедия, 1991.

Древние схолии. Vol. II. Песни XIII – XXIV. Изд. Scholia Graeca in Homeri Iliadem. Tomus II. (M. DCCC. LXXV). Published 1875 by Clarendoniano in Oxonii

Схолии «Townleyana». Vol. II. Песни XIII – XXIV. Изд. Scholia Graeca in Homeri Iliadem Townleyana. Tomus II. (M DCCC LXXXVIII). London. Oxford. 1888.

A companion to the Iliad, for English readers, Walter Leaf, London and New York, Macmillan and Co., 1892.

Homer. Iliad. ed. D. B. Monro and T. W. Allen. Oxford, 1920.

Homeri Ilias. Volumen alterum rhapsodias XIII-XXIV continens, recensuit Martin L. West (Bibliotheca scriptorum Graecorum et Romanorum Teubneriana), K. G. Saur: Leipzig & Munich 2000.

Вам могут быть интересны следующие материалы

Розетки 

Провода и кабели

Заземление

Инструменты

Источники света

Светильники

© 2024 Helperlife - Строительный портал